«Праздник, который я никогда не забуду»

Сегодня мы традиционно отмечаем Старый Новый год.

Объяснить суть этого праздника иностранцу и даже перевести его название — дело нелегкое.

Это что-то очень наше: финальная точка в новогодних гуляниях.

Впрочем, в других странах — свои традиции, и наши встречи с ними тоже могут оставить странное впечатление.

Откуда берется дежавю?140949.

Шизофрения: когда начать беспокоиться?1445675.

«Аутизм коварен: мне казалось, что со Степой все в порядке»1180943.

Тот Новый год мы решили встретить в Братиславе.

Почему в Братиславе? Потому что в Словакию тогда еще не нужна была виза.

Это раз.

В Братиславе никто никогда не был — это два.

И наконец, потому что, по представлениям моего мужа, Новый год дома — это абсолютно провальный сценарий.

Надо обязательно уехать.

Как можно дальше.

Чтобы окончательно превратить праздник в проблему.

Оказаться на Новый год вдвоем в чужом городе — это отдельный квест.

Ты не знаешь, куда идти, чтобы повеселиться, зато точно знаешь, что тебя нигде не ждут.

То есть с точки зрения маркетинга тебе рады везде.

Но как-то не ждут.

Ты как турист везде легко заменяем, и ты это чувствуешь.

В Братиславе холодно, как в Москве.

Я-то до сих пор пребываю в уверенности, что холоднее, чем в Москве, может быть только в Питере.

И в любую сторону, не считая Питера, еду как на юг.

А вот и нет! Вот тебе и юг — и ветер, и мороз.

Правда, без снега.

Находим свой отель.

Он похож на номенклатурную гостиницу.

Номер просторный, но свет в нем — только верхний.

В окне — крутая серая возвышенность со средневековым замком.

В замке — Национальный музей.

Можно разглядеть муравьиную очередь из желающих провести последний день года со смыслом.

Но у нас другие задачи.

Нам нужно понять, где мы, собственно, встретим полночь.

Рассчитывали-то мы на ужин в отеле.

Но оказалось, что ресторан уже закрылся.

До следующего года.

«Вот вам три адреса.

Но вряд ли что-то у вас получится, в городе все забронировано...».

Мы отправляемся по этим адресам.

Действительно, мест нет.

В перспективе — верхний свет в номере и две программы местного телевидения.

Музей в замке свернулся и погас.

В городе вообще не очень с иллюминацией.

На улицах практически безлюдно.

Мы согреваемся глинтвейном в рождественском киоске и зачем-то смотрим с надеждой на продавца.

Чуткий продавец сливает адресок какого-то модного подвала.

Поскольку подвал, судя по его словам (рукам), достаточно обширен, туда еще есть шанс вписаться.

Правда, не дешево.

В итоге — последние два места в подвале за столиком на четверых.

Мы чокаемся с милой парой.

Пара счастлива — оторвались от детей.

Вот сейчас собираются напиться в хлам.

Парень красноречиво тычет пальцем вниз.

Под столом скрипит пакет с бутылкой.

О, как это по-нашему.

Мы со своей стороны выкатываем две бутылки бордо.

Четыре часа перекрикиваем заполошный клезмер, разрывающий подвал.

Единственное понятное слово, которое прорывается к ушам, — слово «ботинки».

Парень не на шутку захвачен обувной коммерцией.

У него несколько магазинов.

Послезавтра они всей семьей летят в Майами, а завтра — они потрясены нашим обаянием — мы обедаем в лучшем заведении города.

Они приглашают! Мы в каком-то смысле тоже счастливы.

Надо как-то убить неделю в Братиславе.

Проспав завтрак, мы пьем кофе в ближайшей кондитерской.

На улице по-прежнему ветрено.

Идет мокрый снег.

Магазины прочно закрыты.

Через час у нас встреча с милой парой.

Лучшее заведение города выглядит как бистро.

Но мы таким тонкостям уже обучены! Тут место для знатоков — это ясно.

Пара нас уже ждет, помахивая меню.

Угощайтесь — меню окрыляется и перелетает к нам.

Муж мой, не задумываясь, выбирает омара.

Мы никогда не ели омаров, тем более за чужой счет.

Официант принимает заказ.

Когда он возвращается с подносом, оказывается, что мы едим омаров, а пара — кабачковые оладьи.

Счет они попросили отдельный.

Вечер и половину следующего дня мы проводим сидя по-турецки на кровати, расписывая «гусарика».

«Гусарик» — усеченная версия преферанса.

На двоих.

Наша загранпоездка все больше напоминает командировку в райцентр.

Поскольку муж все время выигрывает, я предлагаю поход в музей.

Но не тут-то было!.

Замок со всеми достопримечательностями ушел на каникулы.

Вообще все откроется строго седьмого января.

В день отлета.

Мы возвращаемся к «гусарику» — и одновременно вспоминаем про глинтвейн.

Быстро одеваемся и, слегка поплутав, находим нашего виночерпия.

Он щедро наливает горяченького.

Говорит, что да, все закрыто, но какой-то музей работает в соседнем квартале.

Мы двигаем в соседний квартал.

Там действительно гостеприимно распахнул двери Музей пыток.

Народу много — где-то же надо греться.

Люди с интересом рассматривают дыбы, испанские сапоги, щипцы и разнообразные схемы гильотин.

Многие с детьми.

Когда мы выходим, стоит глубокая ночь.

У меня начинает болеть зуб.

Вернее, продолжает, со вчерашнего дня.

Мы даже радуемся этому обстоятельству, потому что теперь по столице Словакии можно ходить с целью — искать аптеку.

Утром вздувается флюс.

Мы принимаемся лихорадочно вспоминать — есть ли у нас на случай флюса страховка.

Со страховкой все обстоит загадочно.

По чемоданам выходит, что мы ее потеряли.

С подвязанной челюстью спускаемся к рецепции.

Тут безошибочно срабатывает жалость, которую мы, видимо, вызываем у персонала со дня приезда.

Нам пишут очередной адресок.

В кабинете дантиста я наконец переживаю культурный шок.

Такие бормашины мне тогда и не снились.

Я возлегаю посредине сверкающего хайтека, и надо мной бесшумно кружат космические тарелки.

Дантист, как я поняла, тоже пережил некоторый шок, заглянув в мой окормленный советской стоматологией зев.

Денег он с нас не взял.

На сэкономленные от флюса средства в последний день мы приобретаем столовый сервиз «Богемия» (25 предметов) и долго торгуемся в аэропорту за право провезти его в салоне.

Там же в салоне его и забываем.

Потом возвращаемся за ним в Шереметьево.

Дома нас ждет елочка.

Она даже не осыпалась, родная! И только завидев нас с сервизом, роняет первую иголку.

Сначала я назвала этот Новый год самым худшим.

Потом — самым грустным.

Подумала — самым скучным.

А вышло, что помню его лучше всех! Пусть это будет самый странный Новый год.

Пусть он даже повторится когда-нибудь — я не возражаю.

Поделитесь с нами своим мнением.