Марина Дымшиц живет и работает в Германии, приезжая в Украину преподавать «режиссуру монтажа» / фото УНИАН.
07:00, 18 ноября 2019.
Интервью.
О нелегальном туризме в Чернобыльской зоне отчуждения, как снять об этом фильм, а потом самой стать сталкером и прятаться от патрулей, в интервью УНИАН рассказала украинский режиссер, создатель документального фильма «Лед Чернобыля» Марина Дымшиц.
Марина Дымшиц живет и работает в Германии, приезжая в Украину преподавать «режиссуру монтажа» / фото УНИАН.
Молодой режиссер Марина Дымшиц живет и работает в Германии, приезжая в Украину преподавать «режиссуру монтажа» в Ukrainian Film School.
Три года назад у нее появилась еще одна веская причина для визитов на Родину – Чернобыльская зона отчуждения.
Тогда Марина впервые пошла в зону, чтобы снять документальный фильм.
А потом сама стала нелегально водить туда группы туристов.
Ее фильм «Лед Чернобыля» – это история о чернобыльских сталкерах, без привязки к глобальной катастрофе.
Сейчас он доступен онлайн на платформе Амазон и pantaflix в США, Британии, Австрии, Швейцарии и Германии.
Скоро фильм увидят и в десятках других стран мира.
По словам режиссера, в планах появление фильма для русскоговорящей аудитории на Megogo.
Недавно премьера фильма состоялась и в Украине.
К сожалению, это был уникальный показ.
Сейчас команда работает над тем, чтобы картину увидела более широкая украинская аудитория, в том числе, в кинотеатрах и на телевидении.
Когда украинцы смогут все-таки посмотреть фильм?.
Сейчас договариваемся.
Я позиционирую себя украинским режиссером, но живу в Германии и фильм изначально делался для заграничного зрителя.
В Украине у меня тогда не было необходимых контактов и знакомств.
Плюс, мне казалось, что здесь тема Чернобыля уже никому не интересна.
Оказалось, это не так.
Но ждать, к примеру, на фестивалях его не стоит?.
Нет, ведь фильм уже есть в онлайне.
Были сумасшедшие и неожиданные для меня овации / фото УНИАН.
«Лед Чернобыля» впервые был показан в Германии.
Каким был фидбек от немецкого зрителя?.
Были сумасшедшие и неожиданные для меня овации.
Для них этот фильм – шок и откровение одновременно.
Понимаете, у них представление о Чернобыле совершенно другое.
Это здесь он рядышком, можно «сгонять» по желанию.
А там считается очень страшным местом, особенно среди старшего поколения.
Мне там рассказывали такие истории: «Мне было восемь лет, пошел дождь, пришлось под столом прятаться.
Обувь намокла на веранде – выбросили».
удивительная реакция от немцев.
Они очень пугливые.
И в плане закона, и в плане истории с Чернобылем.
А киевский зритель реагировал спокойно?.
Я смотрела на них и видела интересную мимику на лицах.
Но до конца понять реакции все равно не могла.
С одной стороны, вроде бы относительно спокойно, молчаливо реагируют.
С другой стороны, фильм закончился, а они никуда не уходят и ждут какого-то продолжения.
Я не понимала: это плохо было или хорошо.
После показа меня обступила пресса, но несколько человек из зала смогли подойти.
Сказали, что фильм понравился.
Честно говоря, на премьере я с большей радостью с ними бы пообщалась.
Ведь премьера – это праздник команды и для зрителя, а не прессы.
Вам важна реакция зрителя?.
Лично мне важна.
Да, можно сказать, что режиссеры и актеры все делают для себя.
Но смысл что-то делать без фидбека? В театре, например, фидбек – это аплодисменты.
А для режисера лучше всего на свете – эмоциональный отклик от зрителей.
Наверное, это имеет какие-то наркотические свойства.
Сталкерам этот фильм нравится / фото УНИАН.
На показе в Киеве было много сталкеров?.
Друзья с друзьями пришли.
Сталкерам этот фильм нравится.
Хотя, не все мои знакомые сталкеры его видели.
Но, к примеру, приятель, с которым я познакомилась на крыше в Припяти, назвал его самым любимым своим фильмом про Чернобыль.
Это его мнение, но он повторял его столько, что могу процитировать.
Олег (Олег Шитов, киевский сталкер, – УНИАН), наш проводник, сказал, что ожидал худшего (улыбается).
Вы много раз говорили, что идея фильма о Чернобыле вам приснилась.
И каким был следующий шаг? Как решили незабыть просон, а развивать идею?.
Это было семь лет назад, и я не вспомню, что конкретно делала в последующие дни.
Помню, что пыталась заинтересовать идеей окружающих.
Но мы говорим о Германии, поэтому все боялись даже легальной поездки в зону.
В какой-то момент оставила идею, но она и дальше маячила.
Потом начала углубленно интересоваться темой, смотреть документальные и художественные фильмы о Чернобыле.
Потом с одной командой ребят снимали короткий метр и нормально сработалась.
Они же заинтересовались идеей снять Чернобыль.
И я такая: «Ура, кто-то не побоялся!».
Решила делать это сразу, мы быстренько создали концепцию, продумали идею, собрали какой-то бюджет на краудфандинге буквально за месяц, и еще через месяц поехали.
На фильм было потрачено 20 тысяч евро.
Это на что?.
Это на всю работу как таковую.
Изначально у нас было четыре человека в команде.
Нужно было добраться, арендовать какую-то технику (что-то было свое, что-то брали в Киеве), работа на постпродакшене, монтаж, музыка, цветокоррекция, юридические вопросы.
Изначально вы поехали в зону с легальной однодневной экскурсией?.
Да, походили с легальными туристами и даже что-то поснимали.
Потом вернулись, а на следующие сутки пошли нелегально, в ночь.
Провели в зоне пять дней.
Нас было пять человек – четверо из команды и наш провожатый Олег.
У тебя захватывает дух от того, что ты это делаешь, причем ночью и нелегально / фото УНИАН.
Каким был этот первый поход? Я представляю картину, как пробираетесь через высокую траву, на одежде остаются сорняки, в руках держите приборы ночного видения...
Это, наверное, самое волнительное за весь поход.
Ведь у тебя есть только общее представление, толком не понимаешь, куда идешь.
У тебя захватывает дух от того, что ты это делаешь, причем ночью и нелегально.
Плюс, мы пробирались через полузаброшенную деревню, где еще жили люди, лаяли собаки.
Нас могли услышать и поймать еще на самой точке входа.
Вода холодная, ты предварительно снял штаны, несешь в руках.
То есть, если какой-то патруль подойдет, а ты стоишь уже без штанов, то далеко не убежишь.
С собой у нас была очень чувствительная камера, которой можно при луне, без света снимать красивые кадры, но приборов ночного видения не было.
Мы шли через поля без света, очень быстро и тихо, не общаясь друг с другом.
Олег был в зоне десятки раз.
А ваш фильм именно о том, зачем люди туда все время возвращаются.
Он высказывал вам пожелания, что должно быть в фильме с такой идеей? Или, возможно, вы сами советовались?.
Он был тридцать четыре раза.
У нас в фильме еще есть интервью Маркияна Камыша (украинский писатель и сталкер, – УНИАН), который был больше сотни раз.
Конечно, перед тем, как пойти в зону, мы обсуждали с Олегом маршрут, планировали, где идем, что увидим, что хотим снять.
Помните моменты из этого первого пребывания в зоне, которые не удалось снять?.
Много таких было.
Опять-таки, у нас техника не позволяла все снимать, ведь мы ночью передвигались.
Днем сталкеры, как правило, прячутся и спят.
Еще у нас была одна забавная история, но ее невозможно было снять.
В Припяти группа рассоединилась, кто-то остался, а кого-то отправили за карточками.
Потом друг друга издалека увидели, но не узнали, и начали прятаться друг от друга по кустам.
К нам ночью лиса прибегала, а мы ее колбасой покормили / фото УНИАН.
Вы рассказывали, что сталкивались в зоне с другими сталкерами.
А как насчет диких животных?.
К нам ночью лиса прибегала, а мы ее колбасой покормили.
Это удалось заснять, поэтому есть в фильме.
В этом походе слышали, как в нескольких километрах выли волки.
Уже в следующих походах я слышала лося, оленей, ежиков, урчащих, как демоны (смеется).
Вообще ежи ночью издают страшные звуки, особенно, если идешь без фонарика и еще не слышал, как они орут.
А что для васбыло более страшным – непонятные звуки или радиация?.
У меня не было ощущения сильного страха.
Настоящий scream-эффект – это когда происходит что-то неожиданное.
Там же тишина невероятная, даже ветер редко гуляет.
Темно и тихо.
Идешь, задумавшись, а в нескольких метрах в кустах какой-то конь чихнет.
И это реально страшно.
Такая ситуация у меня была.
Вы уже рассказывали, что боялись попасться патрулю не из-за штрафа около пятиста гривен (за нелегальное посещение чернобыльской зоны предусмотрена административная ответственность), а из-за риска остаться без отснятого материала.
Был ли на этот случай план «Б»? Собирались предлагать взятку, убегать?.
В принципе, если группа более-менее опытных ребят идет ночью и попадается, то нужно бежать врассыпную, в лес.
Обычно охрана ночью в лес за вами не побежит.
Заранее договариваетесь, на какой точке и где пересекаетесь.
Можно прикинуться дурачком, типа, пришел первый раз, пожалуйста, не оформляйте.
Я так расстраивалась, что удовольствия от похода и процесса съемок не получала / фото УНИАН.
Для себя какой вариант рассматривали более вероятным?.
Именно прикинуться дурочкой, мол, я маленькая девочка, извините, потерялась.
Впервые вы пошли в зону нелегально, чтобы снять фильм.
А в какой момент работа перестала быть просто работой? Почему вы возвращаетесь в зону, уже группы водите?.
Знаете, очень важно понимать, с кем ты туда идешь.
Физически к этому можно более-менее подготовиться, а вот морально и психологически – нет.
Хотя, психологический климат в группе очень важен.
В экстремальных условиях у всех может испортиться настроение, могут вылезти капризы и тараканы….
С ребятами, которых я взяла, мы плохо знали друг друга.
Несмотря на то, что отсняли предыдущий проект.
Так получилось, что, на фоне чужих капризов, поняли: работа не идет.
Я так расстраивалась, что удовольствия от похода и процесса съемок не получала.
И уже в самом походе пообещала себе обязательно вернуться, чтобы прочувствовать, как следует.
Сколько раз были в нелегальных походах?.
Всего шесть.
Уже считаете себя сталкером?.
Сталкером считается всякий, кто может самостоятельно туда пробраться и выйти.
Фильм был о моем первом походе.
А со второго похода я самостоятельно туда захожу и выхожу, вожу новичков - друзей и знакомых, за компанию.
А готовы пойти в одиночестве?.
Со второго похода мечтаю сходить соло, но постоянно кто-то напросится, за компанию.
В этом сентябре в мой последний поход, нет, в крайний, со мной попросилась одна девочка.
Уже в зоне у нее загноился палец, пришлось эвакуировать – в Припяти я встретила знакомого, который как раз собирался выходить.
Он и забрал ее с собой.
На какое-то время я осталась сама, и это было здорово.
А вообще, редко там никого не встречаешь.
За семь дней крайнего похода у меня поменялось четыре компании, встретила, не договариваясь.
Еще и с новыми познакомилась.
Самый минимум таких походов – четыре-пять дней / фото УНИАН.
За время ваших нелегальных походов уже после съемок, наверняка, набралось историй, которые хотелось бы добавить в фильм.
Например, когда за нами гнался патруль на машине.
Мы только свернули с грунтовки в сторону поля, чтобы дойти до брода.
Полная луна, туч нет, идешь, как под прожекторами.
И видим – вдалеке, по дороге, с которой мы свернули, едет машина.
Первая реакция – ложимся, притворились «кустиками».
Но это не вариант, ведь слишком светло.
В итоге, залезли под ель и сидели там минут сорок.
Кстати, машина остановилась буквально в тридцати метрах от нас, и начали кого-то выискивать.
А я сидела и думала: «Блин, почему мы этого не сняли, это ведь просто потрясающе...».
Или, например, в прошлом году был другой случай.
Мы, как оказалось, пошли в период пожаров, когда все звери просто с ума посходили.
Их можно было и видеть, и слышать.
Именно животных мне хотелось бы больше поснимать.
Как долго длится один поход в зону? И что лежит в рюкзаке у сталкера?.
Самый минимум таких походов – четыре-пять дней.
Ведь обычно все идут в Припять, а туда еще нужно дойти кривыми путями.
Это тридцать-сорок километров (смотря, откуда зайдешь).
Дойти до зоны – полтора дня.
И столько же - выйти.
Опытные могут за ночь дойти, но новички не осилят.
Я обычно хожу на семь-восемь дней, и всегда хочется побыть подольше.
Всегда плачешь, когда выходишь.
Но уже не от того, что «умер», а просто уходить не хочется...
А что с собой брать? Каремат, спальник, на чем готовить, кастрюльки, ложки и вилки.
Еда – на ваше усмотрение.
Я расслабилась и, кроме необходимого, могу взять что-то свежее и вкусное.
Яблочки, перчик, огурец, пакетик сока.
Чтобы где-то на пятый день на сухом пайке и мивинах залезть на Семиходский мост, свесить ножки и выпить этот сок, посмаковать.
Конечно, это дополнительные вес, но я привыкла.
Многие берут две пары обуви на сменку, а я беру тапочки.
Ноги постоянно в треккинговой обуви, а коже хочется подышать.
И когда приходишь на привал, очень приятно походить в тапочках.
Воду берете или фильтры какие-то?.
Берут фильтры, таблетки антибактериальные, капли.
Совсем матерым – все равно.
Некоторые не фильтруют.
Я вот не всегда фильтрую, ведь в определенных местах воду там можно набирать.
Поэтому просто рассчитываешь нужный объем воды до следующей ночевки (обычно сталкеры ночуют неподалеку от места с водой).
Сколько, в среднем, весит ваш рюкзак?.
Люблю ходить налегке, хотя могу и свежие яблочки потаскать.
Но, в среднем, 12-15 килограмм.
Проводника нужно слушаться.
Иначе это чревато травмами и опасностями не только для тебя, но для всей группы / фото УНИАН.
Как-то в интервью Маркиян Камышрассказывал о местах в зоне, куда он точно не пойдет.
К примеру, подвал медсанчасти.
А куда вы точно не пойдете?.
Да-да, самые грязные места… Мне это не интересно, я ведь не за радиацией туда хожу.
Рисковать своим здоровьем мне не нужно.
А новички риски понимают? Не приходилось ли вам объяснять группам, почему куда-то не стоит идти?.
Проводника нужно слушаться.
Иначе это чревато травмами и опасностями не только для тебя, но для всей группы.
Я вожу своих приятелей и знакомых, и, как правило, они узнают все от меня.
Обычно новичков нормально запугивают, чтобы те боялись шаг в сторону сделать.
Я со своими друзьями делаю также.
Поэтому, нет такого: «А залезем-ка туда», если говорю нельзя.
Тот же Маркиян очень не лестно отзывается о легальных экскурсиях в Чернобыль.
А вы как относитесь?.
Это коммерция и туризм.
Окей, имеет место быть.
Только обидно, что люди едут за впечатлениями, но не получают этого.
Они просто делают прикольные фоточки, не проникаясь местом.
В условиях официальных экскурсий это просто невозможно.
Тебя привозят на какое-то место и разрешают погулять пятнадцать минут со словами: «Там не кури, воду не пей, туда не заходи, а фоточку можно сделать здесь».
Ни о чем.
А сталкеры не придерживаются правила не есть и не пить на открытом воздухе?.
Нет, конечно.
Опять-таки, у сталкеров есть свои дозиметры, целые карты радиоактивности, сталкерские чаты, в которых обсуждают слухи и сплетни, где радиоактивно, где можно или нельзя брать воду и т.
Радиация ведь точечная, там нет ровного покрытия на зону.
Есть конкретные места, где лучше не ходить и вообще не бывать.
А в остальных - как в Киеве.
После официальных экскурсий, туристов на пропускном пункте на выезде из зоны проводят через «рамку», чтобы проверить уровень радиации на одежде, обуви.
Сталкеры, когда выходят из зоны, себя как-то проверяют?.
Не все.
Хотя могут проверить дозиметром обувь, ведь больше всего контактов с землей.
Существует ли проблема сексизма среди сталкеров, как к девушкам относятся?.
Они обожают девушек, которые ходят в зону, ведь их мало.
Заочно знаю, что есть еще парочка.
И все.
Остальные – парни.
Поэтому, когда узнают о такой девочке, реакция: «Выходи за меня» (смеется).
Планируете расширять географию своих нелегальных походов в закрытые зоны?.
Я не буду распространяться на эту тему (улыбается).
Да, планирую.
За границей? Байконур?.
Олег там был и может сводить.
Но не только туда.
Есть еще интересные места.
Читала, что вы уже написали сценарий для новой работы.
Расскажите, о чем идет речь?.
Это художественная история, социально-психологическая драма.
Возрастные рамки главных персонажей – плюс-минус двадцать лет.
История о том, как трудно нам прийти к взрослению и понимаю того, что есть реальность.
Мы ведь к определенному возрасту еще очень наивны и видим все через призму иллюзий.
Обижаемся на мир, на людей, хотя мир не плохой и не хороший.
Плохим или хорошим он становится только из-за нашего восприятия.
Хотели бы создавать проект в Украине?.
Потому что реалии все-таки наши, и есть такое понятие, как эмоциональный код.
Почему, к примеру, азиатские фильмы не заходят большинству мира? Потому что у них другой менталитет, иная подача фильмов, символика и метафора.
То же самое можно сказать об Украине.
У нас также есть понятные только нам фишки.
Сценарий я писала сама, и он написан в контексте Украины.
Наверное, будет не так глубоко, если снимать в другом месте.
А что насчет вашей дальнейшей документальной истории?.
Работа про Чернобыль была моей первой документальной.
Раньше я не интересовалась документальным кино.
Мне это стало интересно только через этот опыт.
В принципе, не против найти и другие темы для документального кино.
Вы сами монтировали этот фильм.
Было ли у вас изначально понимание, что нужно снимать для дальнейшего удачного монтажа?.
Документальные фильмы снимаются иначе, чем игровые.
Поэтому это так не работает.
Да, у тебя есть задумка и идея, но это ведь реальные условия, а не постановка.
В документалистике не знаешь, что попадется.
Поэтому конечный посыл рождается, когда отснят весь материал.
Плюс, когда мы пять дней снимали в зоне нелегально, то очень экономили на карточках и аккумуляторах.
Я говорила оператору, что снять, но даже не проверяла, как он снял.
Я привыкла убирать красивые кадры, которые прямо лежат к душе, но мешают истории / фото УНИАН.
Фильм длится 44 минуты.
А сколько было отснято?.
Тридцать часов… Да, работы было много.
Во время монтажа было непросто? Наверняка, хватало кадров, которые хотелось бы оставить.
Я привыкла убирать красивые кадры, которые прямо лежат к душе, но мешают истории.
Чем больше режешь и убираешь ненужного, тем эффектнее получается работа.
Снявшийся в фильме Маркиян Камыш произносит фразу, которая объясняет название фильма так: «Из зоны выходит «другой температуры человек».
Что вы в это вкладываете?.
Изначально он сравнивает свои тексты (книга «Чормед» и «Оформляндия или прогулка в Зону») со льдом отмороженности, которая существует, цитирую его: «Только за колючей проволокой, в Чернобыльском лесу».
Что имеется в виду конкретно под «льдом отмороженности»? – Все то, что зритель увидит в нашем фильме, что делает Олег непосредственно на «Дуге».
Это для нормального человека что-то из ряда вон выходящее.
Он не понимает – зачем? Но объяснять это даже не нужно.
Эта некая отмороженность существует только там, в какой-то момент она в тебе просыпается, происходят внутренние метаморфозы.
И когда выходишь в большой город, кажется, что все вокруг такие горячие и поспешные - бегают и летают.
А ты вышел, словно в ступоре.
В этом смысле ты выходишь из зоны человеком другой температуры.
Ирина Шевченко.
#ЧАЭС#зона отчуждения ЧАЭС#сталкеры в ЧАЭС#Припять.