Последние пять лет Украина жила в этике Майдана.
Победившая в 2014-м улица была этическим камертоном.
По нему меряли процессы, сверяли ценности и выносили оценки.
Погибшие в Киеве и на Донбассе закрепили своей жертвой новый нравственный стандарт.
Пророссийский лагерь оказался вычеркнут из нормы.
Просоветская ностальгия – тоже.
Те, кто в свое время выбрал лагерь Антимайдана, оказались за бортом.
В рамках этики Майдана Украина пробовала создавать политическую нацию и проводить реформы.
Окружала себя символическим частоколом и сооружала пантеон героев.
Фейсконтроль начинался с вопроса о принадлежности Крыма и требовал ответа о том, с кем сражается страна на Донбассе.
СМИ, отрабатывавшие повестку Москвы, считались маргинальными.
Люди, пытавшиеся протащить домайданную этику в постмайданную эпоху – тоже.
Но затем президентом стал Владимир Зеленский.
Процесс создания команды которого напоминал водоворот.
Эта воронка засасывала самых разных людей – и потому на выходе мы обнаружили лоскутное одеяло.
Оно состояло из людей самых разных биографий и взглядов, этических позиций и профессионального опыта.
Тест Роршаха на новый лад - «расскажите, какие взгляды у его фракции?».
Бывшие волонтеры соседствуют с адвокатами СССР.
Коррупционеры – с антикоррупционерами.
Члены команды Азарова и Януковича – с людьми, которые борются за европейские стандарты.
Ноев ковчег зашел в парламент, поделил министерства, начал давать интервью и вести Telegram-каналы.
Те, кто в 2014-м оказался не у дел, получили возможность переписать этический стандарт.
Или, как минимум, убедили себя в этом.
И потому редкая неделя обходится без скандала.
Бужанский называет СМИ, поддерживавшие рождение новой Украины, - «одиозными».
Дубинский клеймит «соросят» в собственной фракции.
Портнов призывает лезть с кулаками на тех, кто спрашивает «Чей Крым».
Глава Офиса президента называет протестные митинги проплаченными.
Советник секретаря СНБО ругает «воинствующее меньшинство».
Тех, кто призывают защищать Украину, обвиняют в кровожадности.
Характерно, что при Порошенко люди Майдана были не только среди его сторонников, но и среди противников.
Пятого главу государства нередко упрекали в том, что он предает и обесценивает жертву тех, кто защищал Украину на улицах и в окопах.
Но при этом контур этического стандарта был неизменен.
Эдакие контрольные весы, на которых взвешивают поведение и позицию.
Описание реальности было однозначным.
Крым аннексирован.
Россия – агрессор.
Небесная сотня принесла себя в жертву стране.
На Донбассе армия противостоит вторжению.
«Мир любой ценой» похож на капитуляцию.
Бегство от империи предопределяло квоты и ограничения, поддержку украинского языка и культуры.
Эстетика не отделялась от этики – а потому тот, кто не мог ответить на вопрос о принадлежности полуострова, получал красную карточку и презумпцию недоверия.
Те, кто этой новой реальностью был недоволен, теперь пытаются взять реванш.
Пророссийские СМИ пытаются притворятся респектабельными.
Просоветские люди клеймят украинский нарратив.
Ответственность за войну пытаются разделить между Киевом и Москвой.
Слово «патриот» стараются сделать иронично-презрительным.
Ревизионисты предусмотрели для себя эшелонированную систему оборону.
Любую критику обесценивают обвинениями в «проплаченности».
Всех несогласных записывают в лагерь «порохоботов».
Любой разговор об этике принято переводить на обсуждение политических пристрастий.
«С нами несогласны только коррупционеры».
Ставка делается на короткую память украинского обывателя.
Потрясения последних лет заботливо стерли у него воспоминания о той бездне, в которую проваливалась страна при Викторе Януковиче.
Том самом Януковиче, при котором этический стандарт Украины был ровно таким, о котором ностальгируют реваншисты.
Том самом Януковиче, изгнание которого из страны стало поводом для России начать войну.
Скорее всего, в ближайший год мы увидим атаку этих ребят на своих же коллег по властной команде.
Всех тех, кого кадровый водоворот Зеленского затянул из лагеря Майдана в орбиту шестого президента страны.
Их будут атаковать за зарплаты, обвинять в антинародных реформах и требовать заменить на крепких хозяйственников.
Новые старые очень хотят переделать страну под себя.
А еще они очень боятся проиграть второй раз.