Сергей Байдо: «Рак не будет ждать до конца эпидемии»

Сергей Байдо: "Рак не будет ждать до конца эпидемии".

3 августа, 10:00.

Точка зрения.

Ситуация с COVID-19 повлияла на всех, в том числе на людей, имеющих онкологические заболевания.

Из-за пандемии COVID-19 онкологи из разных стран оказались перед выбором: продолжить лечение рака, подвергая пациентов риску инфицирования, или отложить процедуры, уменьшая при этом шансы на долгую жизнь.

А возможна ли в этой ситуации "золотая середина" и оптимальное решение?.

О проблеме не понаслышке знает онколог, хирург, заместитель главного врача по хирургической работе больницы израильской онкологии LISOD Сергей Байдо.

Это врач, имя которого известно далеко за пределами Украины.

Мы встретились с Сергеем Викторовичем, чтобы поговорить об особенностях лапароскопических операций, о рисках для врачей и пациентов, а также о возможности и необходимости лечения в этот непростой период.

Онколог, хирург, заместитель главного врача по хирургической работе LISOD Сергей Байдо.

— Из-за эпидемии коронавируса многим пациентам с онкологическими заболеваниями пришлось отложить процедуры.

Кто-то это сделал по рекомендации врача, кто-то из-за проблем с транспортом, а кто-то просто не захотел лишний раз рисковать здоровьем.

Как, по вашему мнению, критичны ли в лечении рака эти несколько месяцев?.

— Эпидемия коронавируса внесла коррективы в жизни многих людей — это касается и экономических моментов, и, конечно, медицинских.

Никто не был готов к такой ситуации, но мы учимся приспосабливаться и справляться с ней каждый день.

Многие думали, что будут приняты краткосрочные меры, но эпидемия затянулась — и для онкологических пациентов период в несколько месяцев действительно может оказаться критичным.

За 2—3 месяца без лечения болезнь может прогрессировать, а операбельная опухоль стать неоперабельной.

Поэтому нельзя терять время — наверстать его иногда невозможно.

Если возникают проблемы, следует обязательно обсудить ситуацию с лечащим онкологом.

Это позволит с учетом возможных рисков выработать оптимальную тактику дальнейших действий.

Сегодня уже понятно, что эпидемия повлияла на всех, в том числе онкопациентов.

Как именно — точно сказать пока нельзя, потому что окончательная статистика будет известна только в следующем году.

Тогда и увидим, насколько изменилась, скажем, летальность и от каких проблем.

Мне кажется, что ситуация очень серьезная.

— Давайте, все-таки, расставим точки над "і" и разберемся: безопасны ли для онкологических пациентов операции во время карантина?.

— Любая операция ослабляет иммунитет человека.

Но в Великобритании провели анализ, который показывает, что на фоне коронавирусной инфекции послеоперационная летальность составляет почти 25% — подчеркиваю, речь идет об инфицированных пациентах.

Поэтому, чтобы операции были безопасны, нужно серьезно подходить к противоэпидемическим мероприятиям в самой клинике — как в отношении пациентов, так и персонала.

В больнице проводятся жесткие карантинные мероприятия, и пациент может попасть в стационар больницы только при негативном результате теста на коронавирус.

Мы должны быть уверены, что он не активный носитель и не болеет в данный момент.

Врачи LISOD внедряют опыт международных медицинских экспертов и следуют рекомендациям МЗ по работе с онкологическими пациентами в условиях пандемии коронавируса.

Но все же — безопасны или небезопасны операции? Часто ситуация такова, что не оперировать пациента в определенный срок — это уже небезопасно, потому что рак не будет ждать до конца эпидемии.

Поэтому еще раз повторюсь — для многих пациентов даже 2—3 месяца — слишком длительный период, чтобы откладывать лечение до того момента, когда все успокоится.

На самом деле никто пока не может сказать, о каких сроках идет речь.

На сегодняшний день карантинные мероприятия ослаблены, но, как показывает статистика, пандемия никуда не делась.

Люди продолжают инфицироваться, болеть, а стационары, которые занимаются лечением COVID-19, работают с достаточно серьезной нагрузкой.

Неизвестно, когда прекратится карантин.

И с этой точки зрения откладывать лечение нельзя.

— А для медиков операции — безопасны? Не рискуют ли специалисты из хирургической команды заразиться от пациента коронавирусом (при бессимптомном течении болезни) и на неопределенное время "выпасть" из рабочего процесса?.

— Все врачи — в зоне риска.

По последним данным, среди всех групп людей самое большое количество и заразившихся, и погибших — медработники.

Конечно, в первую очередь это касается тех, кто работает непосредственно с инфицированными COVID-пациентами.

В этом плане работа в онкологической больнице более безопасна, чем в инфекционном стационаре.

Благодаря тестированию у нас есть возможность не допустить к лечению инфицированного пациента.

Но все же нужно понимать, что существующие тест-системы — не безупречны, и на амбулаторный прием может попасть человек со скрытым носительством в активной фазе болезни.

Известны случаи, когда у пациента по КТ видна двусторонняя пневмония, а он клинически ее не ощущает, и по тестам у него все хорошо.

Поэтому полностью исключить риски невозможно.

— Лапароскопические операции во время карантина более предпочтительны? Или риск для пациентов при любом вмешательстве одинаков?.

— Лапароскопические операции более предпочтительны всегда, а в период карантина особенно.

Это объясняется тем, что меньше операционная травма; нет необходимости в длительном соблюдении постельного режима; не требуется принимать значительные дозы обезболивающих препаратов; риск возникновения осложнений намного ниже; пациент быстро восстанавливается и меньше времени проводит в стационаре, благодаря чему снижаются риски инфицирования от контактов с людьми в больнице.

Но пока это только мои утверждения.

Болезнь новая, поэтому будем ждать научные исследования на эту тему, чтобы точно оперировать цифрами.

Другое дело — сейчас активно обсуждается гипотеза о том, что именно лапароскопические операции могут быть более опасными для персонала.

Во время их проведения в брюшную полость нагнетается газ, чтобы приподнять брюшную стенку и создать внутри рабочее пространство.

Теоретически существует возможность, что этот газ может образовывать аэрозоли, а если пациент болен коронавирусом, это может повышать риски заражения для персонала.

При этом пока нет ни одной научной работы, доказывающей, что вирус может свободно циркулировать в брюшной полости, а не в легочной ткани, это только предположение.

Рекомендации по защите персонала сводятся к тому, чтобы или отказаться от таких операций (что хуже для больного), или обеспечить герметичную подачу газа и выведение его через фильтрующую систему или за пределы помещений.

Больница оборудована фильтрующими системами, мы все технические решения привели в соответствие, чтобы снизить риск инфицирования персонала.

Мы не оперируем COVID-пациентов, а от здорового пациента инфицироваться невозможно.

Но при этом все равно защищаемся.

К счастью, за весь период карантина у нас не было ни одного случая лечения пациента с доказанной COVID-инфекцией.

Современная видеокамера изнутри передает изображение на экран монитора.

Хирурги с максимальной детализацией видят все органы и образования и с помощью специального оборудования выполняют точные манипуляции.

— Существует мнение, что при открытой хирургии на органах брюшной полости у врача "больший обзор", таким образом, операция проходит более точно.

Так ли это?.

— Действительно, очень распространено мнение, что при лапаротомии врач лучше понимает ситуацию.

На самом деле сегодня это утверждение скорее из разряда мифов, и я могу объяснить, на чем он базируется.

Первые лапароскопии провели еще в 1901 году Георг Келлинг из Германии и Дмитрий Оскарович Отт — тоже немец, но русского происхождения.

Они догадались ввести в брюшную полость через проколы оптическую систему.

Так что этой технологии уже практически 120 лет.

Ту, первую, лапароскопию действительно можно было называть "хирургией замочной скважины".

Врач смотрел в брюшную полость через небольшое отверстие, но возможности такой "операции" были ограничены: взять биопсию, оценить распространенность опухоли и т.

Прорыв произошел в 1987 году, когда французские врачи догадались во время операции использовать видеокамеру — и вывести изображение на экран монитора, где его видел не только хирург, но все члены хирургической бригады.

Это дало сразу колоссальный толчок к развитию технологии, поскольку развязало руки хирургам в прямом и переносном смысле, и сделало возможным через проколы вводить дополнительные инструменты и выполнять операции.

Понятно, что видеосистемы 1987 и 2020 годов — совершенно разные по уровню возможностей и качеству.

Лапароскопическим операциям стоит отдавать предпочтение всегда, а в период карантина особенно.

Современные технологии позволяют 25-50-кратно увеличивать размер изображения на мониторе.

И на сегодняшний день говорить о том, что во время лапароскопии видно хуже, чем при лапаротомии — мягко говоря, некорректно.

Наоборот — во время лапаротомии (открытой операции) невооруженным глазом хирург с расстояния в полметра может видеть только то, что позволяет острота его зрения.

Грубо говоря, он видит миллиметровые структуры, а более тонкие — уже нет.

Использование громоздких оптических микроскопов раньше было возможно только в офтальмохирургии, микрохирургии, нейрохирургии, потому что там очень узкое операционное поле.

А если операция в брюшной полости и расстояние занимает 15-20 см, а то и полметра влево-вправо, каждый раз перенастраивать этот микроскоп было невозможно, и, по сути, абдоминальные хирурги никогда не работали с увеличением.

Сейчас иногда хирурги используют специальные очки с 2-3-кратным увеличением, но это все равно не слишком удобно.

Есть скрытые места в брюшной полости, куда свет при обычной операции не попадает.

В лапароскопии это исключено: мы получаем идеальную визуализацию любой зоны и прямое изображение с расстояния в 2-3 см от объекта операции, который ничего не перекрывает и который мы видим под увеличением.

Это выводит хирургию на совершенно новый уровень манипулирования, оперирования.

Мы — я имею в виду абдоминальные хирурги — начали видеть лапароскопически те структуры, о существовании которых раньше могли только догадываться.

Есть микронервы, которые повреждаются при обычной хирургии, потому что врач работает грубыми инструментами без увеличения.

Как следствие возникают серьезные нарушения — например, потеря сексуальной функции (аноргазмия, проблемы с эрекцией у мужчин), недержание мочи и кала и т.

Увидеть эти нервы и не повредить их лапароскопически легче — конечно, если знать анатомию.

Хирургическая бригада LISOD во главе с Сергеем Байдо – профессионалы, которым все по плечу.

— Пока у большинства людей не появится иммунитет против коронавируса, до тех пор будет существовать риск новой пандемии.

Значит ли это, что меры по защите персонала и пациентов от вирусов будут отменены очень не скоро? Как вы считаете?.

— Я не могу говорить об иммунитете против коронавируса и риске новой пандемии, поскольку я не иммунолог и не инфекционист.

Те данные, которые на данный момент фигурируют по поводу вируса, содержат много противоречий, не вся информация объективна, более того, она еще не обработана должным образом, мы находимся в состоянии накопления наших знаний о болезни.

За последние пару месяцев поменялись стратегии лечения, во многих странах наблюдают вторую волну инфицирования.

Кто-то говорит, что иммунитет стойкий, но в то же время звучит информация о случаях повторного заражения.

Поэтому, раз проблема не решена, раз мы видим, что люди каждый день попадают в кислородозависимость, на ИВЛ и умирают от коронавируса, противоэпидемические мероприятия продлятся.

Ослабление карантина в стране — это скорее политическое и экономическое решение.

А с точки зрения организации помощи в стационаре мы не изменим стратегию, пока не настанет момент, когда не будут регистрироваться новые случаи заболевания коронавирусом в стране.

Все подробности в спецтеме Коронавирус.

Подпишись на наш telegram.

Только самое важное и интересное.

Подписаться.

Реклама.

Читайте Segodnya.