Украинская художница Влада Ралко рассказала об участии в проекте Exodus. Бирючий 019. Черногория
Украинская художница Влада Ралко рассказала об участии в проекте Exodus. Бирючий 019. Черногория

Украинская художница Влада Ралко рассказала об участии в проекте Exodus. Бирючий 019. Черногория

Одна из ведущих украинских художниц, участница международной резиденции Exodus.

Бирючий 019.

Черногория,который проходит в Морине в Черногории, рассказала о своем проекте, созданном в ее рамках.

Бирючий 019.

Черногория — международный проект с участием художников из Украины, Черногории, Франции, Чехии, России, проходит сейчас в черногорском городе Моринь при поддержке социального клуба Exodus.

Куратор проекта Константин Дорошенко (Украина) и комиссар Петар Чукович (Черногория), обращаясь к ветхозаветному сюжету о выходе евреев из Египта, предложили художникам осмыслить кризисы и вызовы современного мира, увидеть пути, по которым блуждает нынешнее человечество и, возможно, выходы, которые оно может найти.

Презентация проекта состоится 5 июля в Мориньском краеведческом музее, 15 августа выставка откроется в Национальном музее Черногории в Цетине, исторической и культурной столице страны, а осенью — в Музее истории Киева.

Художница Влада Ралко рассказала НВ о своей работе для Exodus.

Бирючий 019.

После посещения нескольких музейных отделов в черногорских церквях и крошечного частного музея с орудиями простого крестьянского труда многочисленные увиденные реликварии в форме рук, ног, бюстов или сердец, а также молоты, ножи, крюки и топоры соединились для меня в единую картину.

Все вместе подняло на поверхность ряд размышлений о времени человеческой жизни, протекающем в примитивной тяжелой работе и измеряемом ею.

Черногорские горные каменные дома с сохранившимися внутри элементами традиционного быта очаровывают, но вдруг охватывает ужас, когда поймешь, сколько усилий отнимает создание и поддержание этого царствования Обычая.

Работа и церковь создают для тела определенный регламент, структурируют его, — органы тела получают назначение.

В случае, когда Обычай сохраняет свою влиятельность, простая физическая работа также практически сакрализуется.

Происходит как бы «естественное» распределение ролей — мужчина автоматически главенствует над женщиной только потому, что он сильнее физически, здоровый человек выживает, а слабый погибает.

В работах серии я собрала вместе рабочие орудия, которые вместе с отдельными органами тела образуют ряд «вотивных даров».

Человеческое прилагает к труду всю свою сущность, а орудия труда будто автоматически заслуживают освящения.

Порой они у меня становятся похожими на приспособления для пыток или группируются в композиции, похожие на геральдические, а порой — приобщаются к построению тела или даже заслоняют отдельные органы, превращая тело в рабочий инструмент.

Работа поглощает сексуальность, движения механизируются и упорядочиваются.

Воля и эксперимент заслоняются опытом.

Примитивный быт берет человека в заложники, заключает его в тюрьму труда.

Во времена афинской демократии рабство и рабский труд в каком-то смысле подстегивали свободный дух — по Аристотелю, раб был живой (одухотворенной)собственностью и самым совершенным орудием.

Важно, что раб на суде давал показания «телом», то есть к нему применяли пытки.

Еще один взгляд на труд тщательно культивировался в советское время.

Он заключался в том, что труд заслуживает уважения сам по себе.

Физический труд считался почетным, а рабочий с рабтницей героизировались.

Опыт физического труда превалировал над усилиями мысли так же, как мускулистое тело работника над отличавшимся от «здоровой» нормы.

Однако, имея опыт жизни в сельском доме, который служит нам загородным убежищем и мастерской, я не могу оставить без внимания другой аспект необходимого в таких условиях физического труда, который приобретает свойства чего-то подобного гравитации, придает телу ощущение тяжести.

Сельский труд будто приобщается к природным циклам, его процессы подобно природе восстанавливаются и не имеют конца.

Несмотря на победное шествие прогресса, простой труд не исчезает и напоминает о присутствии смерти внутри жизни.

Это задействование смерти в ходе вещей побеждает страх перед ней и напоминает человеку о его божественной природе, когда душевные движения осуществляются в определенных телесных усилиях, более того — освобождаются в них.

Работа художника стоит в стороне от всех видов труда, обеспечивающих функциональные потребности человека.

Она неясна и неопределенна и своим присутствием призывает отречься от манихейского взгляда на мир и оставить, наконец, замкнутый круг дуалистического доктринерства.

Источник материала
loader