Художник и война. История "Шпиона" из Киевской картинной галереи

Шпион

В ноябре — день рождения у одного из самых уютных музеев Киева — Музея русского искусства. В 2017 году его переименовали в Национальный музей "Киевская картинная галерея".

Мы молодой ватагой любили заскакивать "на огонек" к нашей однокласснице Тане Дмитрук, тогда научному сотруднику музея, упокой Господь ее душу…

У меня там была "своя" картина — не самая большая и не самая "центровая". Я практически каждый год ради нее находил время заглянуть в этот музей на Терещенковской (ул. Репина времен нашей молодости).

Эта удивительная картина Василия Верещагина "Шпион". Я до того "насмотрелся" на нее, что потом во ВГИКе написал… дипломный сценарий по мотивам этой картины. Вроде и дико звучит "сценарий по мотивам картины". Не более дико, чем тот случай, когда модный британский художник последних десятилетий Джек Веттриано написал свою, быть может, самую знаменитую картину "Dance Me To The End Of Love" ("Танцуй со мной до конца любви") по мотивам… одноименной песни Леонарда Коэна.

Вот эта картина перед вами. Сюжет вроде совсем не замысловатый: болгарское село времен Балканской войны 1878-79 годов. Конвой русских солдат с винтовками готов "принять" мужчину в европейском костюме со шляпой-"котелком" на голове. Сзади него по лестнице спускается военный аудитор (следователь) с папкой-"делом" в руке.

В папке явные доказательства, что это и есть турецкий шпион, и что он полностью разоблачен. Аудитор несколько усталый, наверное, каждый день проводит подобные допросы. Что ждет этого мужичка в "котелке"? Ясно что — по законам военного времени расстрел в тот же день. Вот конвой его и поведет на расстрел.

Важно Тонкокожий человек. Памяти Богдана Ступки

А теперь самое главное! Всмотритесь в лица солдат и в лицо Шпиона. Солдатики и удивлены: зачем человек готов на такой риск. Но они же смотрят на него с уважением. Наверное, их, простых крестьян, впечатляет его абсолютное спокойствие перед расстрелом.

А то, что он не в в болгарской либо в турецкой крестьянской одежде, а именно в городском костюме, белой сорочке с галстуком — говорит о том, что он сам из "благородных", возможно, даже не турецкий, а австрийский либо британский офицер…

Я этому герою Верещагина "наваял" целую житейскую историю: от рождения до последнего дня его жизни…

Самое любопытное, что Верещагина эта тема Шпиона прихватила не слабО — оттого через четверть века он вновь написал схожий вариант "Шпион (из истории испано-американской войны", где сам тоже был "корреспондентом-художником".

И вновь, как и прежде — на войне по завоеванию Средней Азии, затем на Балканской войне он и сюда был командирован Генштабом Российской империи. Обычных "штатских" художников Генштабы не командируют на фронт. Как и "путешественников", о которых мы зубрили по географии в советской средней школе вроде Николая Пржевальского — того, который вроде бы открыл "лошадь Пржевальского", а на самом деле полковника российского Генштаба, или первооткрывателя "мертвых городов" в пустыне Гоби Петра Козлова — подполковника того же Генштаба. Но сейчас и это неважно, работали они на разведку, или не работали.

Важно другое — и у этого юного Шпиона, пойманного американскими солдатами, аристократический вид и такой спокойный взгляд, как и в первой картине. Что ждет его? Ответ вы может прочитать в глазах американского офицера, которому докладывает сержант о пойманном — холодное до безразличия любопытство. Значит, в ближайшие же минуты и этого Шпиона ждет участь его балканского сотоварища из первой картины.

Вот так Верещагин проникся не один раз таким не самым популярным в народе сюжетом. Вторую картину при желании можно смотреть во Львовской картинной галерее.