НУШ: Реформа или лоббирование интересов управленческой вертикали?

Я очень хотел бы ошибаться в своих предчувствиях и выводах, которые вынужден делать, отслеживая внедрение в практику базового звена общеобразовательной школы подходы НУШ. Но то, что вижу, все больше убеждает меня: это реформирование, еще и не развернувшись в полную силу, уже потерпело поражение. И причиной этого является влияние нескольких мощных факторов, которые наши реформаторы упрямо не принимают во внимание: отсутствие глубинного общественного контекста, куда должны быть вписаны предлагаемые изменения; пренебрежение силой, которая должна стать двигателем реформ; полнейшее отсутствие обратной связи и неадекватная реакция на критику.

Если верить Тони Джадту, создание мощного общественного контекста начинается с провозглашения политической идеи, продолжается разворачиванием политических изменений, в рамках которых проводятся и соответствующие отраслевые обновления. Именно такой подход был залогом успеха в реформировании образования Пруссии, Сингапура, Финляндии… Его же стараются придерживаться в США, где чуть ли не каждую очередную реформу привязывают к проблемам национальной безопасности.

Поражение нашей предыдущей реформы (начала 2000-х), когда мы уже вот-вот должны были вскочить в европейское измерение хотя бы по продолжительности школьного обучения, тоже говорит в пользу обозначенного подхода. Тогда неглупый бывший директор «Южмаша» сразу увидел главную блажь заказчиков «праздника»: лоббирование интересов даже не всей образовательной отрасли, а лишь ее управленческой вертикали. А оно ему, до конца своего президентства так и не постигшему, что он должен строить в Украине, нужно было?..

С тех пор и по сегодняшний день в этой отрасли ничего не изменилось: как не было, так и нет ни политической идеи, ни политической воли, ни каких-то программ трансформации социума. А известно же: ветер не может быть попутным для тех, кто никуда не плывет.

Но неугомонное просветительское «управленчество» опять решило не ждать, когда же начнется какой-то общий заплыв, а взялось действовать так, будто социум уже находится в плавании и остро нуждается в том, чтобы именно образование, изменения в котором все воспринимали бы как национальную идею, стало главным двигателем этого заплыва, которого еще нет, но уже должен был быть.

Со вторым фактором — главной силой обновления — ситуация еще хуже: инициаторы изменений очень хорошо понимают, что этой силой должно быть учительство, но… Это произошло бы автоматически, лишь если бы мощно сработал первый фактор. Тогда учительство буквально физически ощутило бы вес надежд и ожиданий, возлагаемых на него обществом, и пронялось бы ответственностью за добросовестное выполнение определенной ему социальной роли. Конечно же, в той ситуации ему гарантирована была бы полная моральная поддержка заинтересованного в результатах реформы социума и обеспечение всеми финансовыми, материально-техническими и другими ресурсами, необходимыми для изменений. Так было в свое время в Пруссии, из которой тамошние учителя создали то, что сегодня называют Германией.

Напоминаю еще раз: у нас этого нет. Вообще. А это означает, что учительство не может стать движущей силой реформирования. Потому на эту роль назначен образовательный менеджмент — одна и та же управленческая вертикаль, которую в свое время «прокатил» Леонид Кучма. Именно руководителям образовательных заведений обещали «все условия для развития: достойную заработную плату, автономию принятия решений и формирования команд», чтобы зажигать подчиненных энергией и уже зажженных направлять воплощать в жизнь все новации.

А за учительством закрепили роль «ключевого источника образования». И еще заметили, что педпрофессия должна стать «самой крутой, самой современной в стране». Вместе с тем не уточнили: сама она такой будет становиться или об этом будут заботиться общество и государство, зарубежные грантодатели и инвесторы? «Должна стать»… и точка!

Итак, инициаторы реформирования понимали, что с «ключевым источником образования» отношения сложатся непросто. Чтобы как-то все-таки подчинить его своей воле и склонить к сотрудничеству, применили несколько приемов: всеми силами принялись обесценивать роль учительства в социуме и образовательном процессе, раскололи педсреду на несколько сегментов, начали искать и вводить варианты технологий, которые позволили бы существенно уменьшить само присутствие учителей в учебных процессах.

Обесценивание сводилось к тому, чтобы общественную роль, принадлежащую учительству как одному из самых главных субъектов ретрансляции культуры, незаметно подменить отраслевой функцией — предоставлением образовательных услуг. Как видим, для этого и само образование переместили в сферу обслуживания. Но с более низким, чем там, уровнем оплаты труда.

Чтобы обслуживание проходило успешнее, его по основным параметрам начали сближать с процессом промышленного производства. Ввели образовательный стандарт. За ним — стандарт профессиональный. Если будет возможность, убедитесь, что из 215 стандартизированных профессий чуть ли не 190 сугубо производственные специальности: монтажник, монтер, наборщик, сигналист, рамповочник, дверевой, дозировщик, флотатор… Среди них нет ни юристов, ни экономистов, ни даже сельских старост. А вот учителя и преподаватели есть!

Теперь надо помочь учителю вписаться в стандарт через правильно организованные аттестации, сертификации, курсы повышения квалификации. Потому что без такой помощи он может не измениться так, как того требовал некогда отец-основатель тейлоризма: «От работника я требую, чтобы он отказался от собственной инициативы в работе и скрупулезно выполнял распоряжения, где учтены мельчайшие детали». Вы же понимаете, что управленческая система не может прийти на все уроки в каком-то отдельном виртуальном подобии — она должна воплотиться в действиях учителя, вытеснив его уже даже из него самого, ведь «стандартизированный работник должен быть счастлив в работе, поэтому нужно также стандартизировать его процессы мышления» (две цитаты по книге Джона Гатто «Скрытая история американского образования»).

А чтобы учительство, не дай бог, не свирепствовало в сопротивлении этому подходу, который оттесняет прочь в маргинес живого человека и ставит на его место машинизированную систему и подчиненные ей функции, педагогических работников перегруппировывают под потребности этой системы. Приверженцев — в агенты изменений, возможных противников — на контракт по возрасту (сугубо украинское ноу-хау), а дальше — вон на пенсию! Остальных — в «монтажники» новейшей и самой совершенной из всех имеющихся в мире образовательных систем!

Об отсутствии обратной связи и нормальной реакции на критику уже не надо и говорить. Всем заинтересованным нетрудно проверить, как реформаторы полностью игнорируют любые замечания и предложения, которые высказывали педагоги и общественность. Больше всего тогда, когда за этими замечаниями — горькая правда. Критиковали учителя проект госстандарта-2020 — никто не реагировал. Прошел год-второй, и все увидели, что эти учителя правы. И что? А ничего. Все критикованное осталось на месте и дальше мощно разрушает образовательное пространство.

Как только появились модельные программы и учебники, небезразличные педагоги, еще не отвыкшие анализировать получаемые материалы, сразу же попросили Министерство образования и науки и его службы обратить внимание на то, что часть из них совсем не отвечает новому госстандарту, а сделана, скорее, под стандарт прошлый. И что? А ничего — никакой реакции. Два года спустя оказывается, что «критиканы» говорили правду, школы работали по тем программам и учебникам таки не на началах НУШ. И что? «Будем переучивать учителей!» Угу… А учеников?

При таких условиях у многих педагогов возникает естественное желание, высказанное когда-то главным гером романа Павла Загребельного «Переходим к любви» Дмитрием Чередой: «Задержите этот мир, я хочу сойти!».

…Я знаю: наступит время, когда украинцы поймут, что самое главное в этом мире — человек. Не функция. Не система. Не управленческие вертикали. Это все вспомогательное. А часто даже лишнее.

Самое важное же для каждого в этом мире сущего — состояться как человек. Потому что, как сказал в одном из интервью известный переводчик Андрей Содомора, «…человек живет для того, чтобы стать человеком. Родившись, он ступает на тропу человечности, которая ведет к человеку в полном значении этого слова…». И образование, образованность (украинские «освіта, освіченість» не случайно однокоренные со словами «світло», «світ») — это та дорога, которая ведет-таки к Храму, а не к «вмонтированию в системы искусственного интеллекта» (именно в этом усматривал суть человеческого успеха один из прежних руководителей МОН). Потому что главное назначение образования не в том, чтобы предоставлять услуги, а в том, чтобы помочь каждому из причастных пробудиться к жизни… И суметь прожить ее достойно. Но об этом позже…