Коваленко: Силы обороны Украины переключились с ударов по НПЗ на нефтебазы. Что стоит за этим решением и почему России грозит коллапс
Коваленко: Силы обороны Украины переключились с ударов по НПЗ на нефтебазы. Что стоит за этим решением и почему России грозит коллапс

Коваленко: Силы обороны Украины переключились с ударов по НПЗ на нефтебазы. Что стоит за этим решением и почему России грозит коллапс

В августе этого года самым ярким явлением в России стали регулярные пожары на нефтебазах. Одним из наиболее показательных проявлений данной тенденции является пожар в Пролетарске Ростовской области, полыхавший 10 долгих дней. Но у многих стал возникать вопрос: зачем после вроде бы успешных ударов по НПЗ Сили обороны Украины сосредоточились именно на нефтебазах? Не логичнее ли было бы и далее выводить из строя именно заводы? Давайте разберемся.

В чем профит?

С конца 2023 года мы стали свидетелями поступательных, но системных ударов по российским нефтеперерабатывающим заводам. Это приводило к их временной остановке, проведению ремонтных работ, но все же они возвращались в рабочее состояние. И это не удивительно.

Дело в том, что НПЗ – это как маленький город. Чтобы остановить его работу на год и более, необходимо средство поражения куда мощнее дрона с боевой частью весом 30 кг взрывчатого вещества. Такой дрон мог бы приостановить работу завода на некоторое время, но не парализовать его в долгосрочной перспективе. А вот нефтебазы – совсем другое дело.

Отмечу, что на сегодня у СОУ имеются дроны-камикадзе с дальностью поражения целей до 2500 км (это максимальная дальность, зафиксированная за летний сезон нанесения ударов). Таким образом, российские нефтебазы, которые там находятся, – в потенциальной зоне риска. А их там не просто десятки, а сотни – малых, средних и крупных. Но тут главное не их количество, а резервуары, которыми они оперируют. До начала ударов ВСУ по этой компоненте их было более 2550.

Суть в том, что у России ограниченное количество резервуаров, восстановление которых или строительство новых даже после поражения обычным дроном-камикадзе занимает намного больше времени, чем восстановление после аналогичного удара по нефтеперерабатывающему заводу.

Но самое важное то, что количество этих резервуаров по мере нанесения ударов уменьшается и уменьшается. Причем эффект от таких акций куда более болезненный, чем от ударов по НПЗ.

Коваленко: Силы обороны Украины переключились с ударов по НПЗ на нефтебазы. Что стоит за этим решением и почему России грозит коллапс

Эффект от ударов по нефтебазам

Первое впечатление от удара по нефтебазе, когда перед глазами зрелище пылающих ярким пламенем резервуаров и столбов черного дыма, простирающегося на километры, – это, конечно же, удовлетворение. У украинцев. А вот у россиян, понятное дело, наоборот: шок, растерянность, понимание, что власть, силовики и т.д. ничего не контролируют. Что они тут бессильны. Но это морально-психологический аспект, а есть и другие, на которые следует обратить особое внимание.

Первый – это коэффициент полезного действия (КПД). Например, на нефтяную базу, где размещено 20-30 резервуаров, направляются 10 дронов-камикадзе. И даже если девять из них будут сбиты средствами противовоздушной обороны, то один все равно достигнет своей цели и уничтожит один резервуар. А от него заполыхает соседний, а за ним еще один – и так может выгореть вся нефтебаза. В Пролетарске мы были свидетелями именно такого развития событий.

Коваленко: Силы обороны Украины переключились с ударов по НПЗ на нефтебазы. Что стоит за этим решением и почему России грозит коллапс

Второй важный аспект – влияние на фронт. Чем меньше функционирующих нефтебаз находится ближе к границе, тем сложнее обеспечение российских оккупационных войск горюче-смазочными материалами. Логистика играет важную роль в доставке ГСМ передовым подразделениям, и большая часть нефтебаз, находящихся в зоне риска, – это именно те, которые хранят и отправляют продукцию РОВ.

Представим себе (исключительно гипотетически), что в радиусе 2500 км у оккупационных войск не останется функционирующих нефтебаз. Каким будет плечо подвоза ГСМ в такой ситуации? Сколько времени будет занимать обеспечение группировки РОВ в более чем 550 тысяч личного состава?

Третий – добыча нефти. Об этом аспекте мало говорят и мало на него обращают внимания, концентрируясь в основном на военной части тематики. Но у добычи нефти в России очень много подводных камней, и один из них состоит в невозможности остановить эту добычу на большинстве скважин.

В отчете российского минприроды "О состоянии и использовании минерально-сырьевых ресурсов РФ в 2016-17 годах" сообщалась просто апокалиптическая информация, а именно касающаяся истощения месторождений на Урале более чем на 70%, а в Западной Сибири – более чем на 50%.

В 2019 году "Роснедра" провели инвентаризацию месторождений, и по ее результатам выяснилось, что из 2700 с суммарными запасами в 28,9 млрд тонн нефти 600 месторождений экономически не выгодны для разработки. Объем же нефти на убыточных – 5,7 миллиарда тонн!

В январе 2019 года глава компании "Роснефть" Игорь Сечин обратился к Путину с просьбой о налоговых льготах для ряда месторождений в сумме 40-50 млрд рублей. Эти льготы Сечин попросил для Приобского месторождения, обосновав просьбу тем, что лишь 10% извлекаемой на нем субстанции – нефть, а остальные 90% – вода и прочие примеси.

А теперь самое главное. Если на имеющихся, в большинстве своем практически истощенных месторождениях остановить добычу нефти, то их уже невозможно будет через какое-то время восстановить. Практически все нефтяные месторождения России в патовой ситуации – добывай до последней капли, иного не дано. И даже когда баррель нефти упал в цене ниже 30 долларов, российские месторождения продолжали добывать черное золото себе в убыток и накапливать его на нефтебазах в ожидании лучших времен.

А что если Россия окажется в ситуации не когда она не сможет продавать нефть, а когда даже не сможет банально накапливать ее на своих нефтебазах, так как их попросту не будет?

Уничтожение резервуаров, которых у России все же ограниченное количество, а постройка новых занимает годы, может привести РФ к нефтяному коллапсу, когда не только не будет баз для хранения, но и будет поставлен вопрос ребром: а что делать с нефтью, которую добываем? Выливать в поле?

Фактически удары по, казалось бы, банальному объекту – нефтебазам (то есть уничтожение не средств ПВО, не штабов, не складов с боеприпасами, а именно резервуаров для хранения нефти) – могут оказаться для России куда более болезненными и патовыми, чем все остальные попытки надавить на военно-политический режим РФ.

Материал опубликован в рамках совместного проекта OBOZ.UA и группы "Информационное сопротивление".

Источник материала
loader
loader