«1-2 дрона могут остановить штурм». Аэроразведчик рассказал, почему нужно больше беспилотников

Аэроразведчик Виктор «Артист» с сослуживцем за пультами управления

Полномасштабное вторжение россии в Украину изменило судьбы многих украинцев. 21-летний Виктор учился на актера театра анимации, однако теперь он оператор беспилотного летательного комплекса, главный сержант взвода в 47 бригаде и воюет на одном из самых горячих направлений фронта.

Помогаем

Поможем врагу с билетами на Кобзона. Собираем на Mavic для наших защитников

Сейчас Виктору и его сослуживцам крайне необходим беспилотный авиационный комплекс «Гор», в который входят три самолета и наземная станция от украинской компании Airlogix. Своими донатами вы поможете аэроразведчикам уничтожать врага, так что не оставайтесь равнодушными. Донатьте!

Теперь, когда вы уже задонатили, мы передаем слово Виктору с позывным «Артист». Редакции MC.today он рассказал, как полномасштабная война привела его в ряды ВСУ, как за это время изменилась аэроразведка и почему от количества дронов зависит жизнь бойцов.

Путь в ВСУ

Когда началась полномасштабная война, я учился в Харькове на актера театра анимации и имел довольно неплохую работу. Однако с 26 февраля 2022 года я присоединился к местному ТрО, а затем вступил в ряды ВСУ.

Я не смог жить с мыслью, что кто-то за меня рискует жизнью, пока я отсиживаюсь дома. А еще я бы очень не хотел, чтобы моим родным и друзьям пришлось пройти то, через что я прошел.

Когда мой отец вывез сестер за границу, он тоже пошел со мной на войну. В марте 2022 года мы вместе были уже в Больших Новоселках Донецкой области. Там были первые в моей жизни окопы, обстрелы и ночевки в блиндажах. Мой командир тогда говорил, что это наш «легкий нолик», но на тот момент это для меня было тяжело. Сейчас я иногда удивляюсь, как сильно изменилась моя жизнь: я стал меньше обращать внимание на мелочи и наслаждаться каждым днем ​​и моментом.

Как стать оператором дрона

Самый простой способ стать оператором дрона – записаться в специальную школу (онлайн или офлайн). Там вам дадут базовые знания. Однако на мой взгляд, лучшая школа – боевой опыт. Поэтому оптимальный вариант – месяц обучения в спецшколе и месяц боевого опыта. Этого будет достаточно, чтобы стать высококвалифицированным специалистом, если есть желание.

Когда я решил стать аэроразведчиком специальных школ было немного, поэтому пришлось овладевать дроном самому. Я искал материалы в интернете, читал книги и общался с людьми, уже работающими в аэроразведке. Я летал и изучал как себя ведет дрон при разных обстоятельствах.

То есть если у вас есть цель стать аэроразведчиком, то можно им стать и без специальной школы. Первое, что для этого нужно – пообщаться с опытным аэроразведчиком, второе – купить себе более или менее нормальный коптер и практиковаться на нем в свободное время. Если нет такой возможности, то можно скачать какой-нибудь виртуальный симулятор для того, чтобы понимать, как дрон ведет себя в воздухе.

Также аэроразведчикам требуется развитая моторика рук, понимание тактики, принципов маскировки, законов аэродинамики, ориентировки на местности. И, конечно, знать такмед, уметь стрелять и т.д. Оператор дрона должен быть терпеливым, здравомыслящим, смелым и немного сорвиголовой. Вам ведь придется стоять под обстрелами, чтобы лететь куда-то или ловить дрон.

Мастерство аэроразведчика состоит не в том, чтобы обойти вражеские средства РЭБ, а в том, чтобы уметь с ними бороться. К примеру, когда РЭБ настолько хорошо бьет, что коптер начинает вести в воздухе, надо быстро среагировать, чтобы не дать ему разбиться. Также мастерство состоит в том, чтобы просчитать, по какому маршруту будет лететь дрон. Ведь в каком-то месте можно пролететь четыре километра, а в каком-то только два. Надо уметь рассматривать замаскированную вражескую технику, блиндажи, заграждения и выполнять работу с минимальными потерями как со стороны личного состава, так и со стороны ресурсов, то есть коптера.

Аэроразведчик Виктор «Артист» с сослуживцами во время выполнения задания

Сейчас хватает специалистов, обучающих операторов дрона. Но не хватает инструкторов с реальным боевым опытом. Я лично знаю людей, которые учат летать без боевого опыта, и они не могут ответить на определенные вопросы. Я считаю, что боевые действия научат гораздо быстрее гражданской тренировки.

Задача аэроразведки на фронте

В начале полномасштабного вторжения дроны использовались для разведки и корректировки. Была распространенная ошибка, когда коптер поднимали над своими позициями только для того, чтобы посмотреть, все ли хорошо замаскировано. Сейчас все очень развилось – это не только разведка, но и минирование, разминирование, поражение живой силы и техники врага, наблюдение и много других задач. Беспилотники существенно помогают уничтожать врага.

Украина воюет как дронами коптерного типа – такими как FPV-камикадзе, Mavic, Matrice, так и самолетного типа – «Лелека», «Сыч», американскими Switchblade и немецкими Vector. Дроны, которые используют ВСУ, могут залетать от 5 до 70 километров в глубину на позиции врага.

Следует понимать, что всякий раз, когда дрон вылетает на боевое задание, есть возможность его потерять. Есть много нюансов – это зависит от направления, на котором вы находитесь, от мастерства оператора, от показателя связи спутников, заряда батареи, дистанции, высоты, ветра. Я встречал людей, которые теряли по 20 дронов за две недели, и людей, которые с начала полномасштабной войны потеряли два-три коптера. Бывают моменты, когда ты вылетаешь и уже понимаешь, что потеряешь «птичку». К примеру, когда от этого зависит жизнь сослуживцев. К тому же, враг также развивает свою радиоэлектронную борьбу.

На фронте всегда не хватает дронов. Увеличение их количества уменьшит потери украинских военных. Я считаю, что количество беспилотников нужно увеличить в 3-4 раза. Но не просто раздать их каждому подразделению, а усилить ими подразделения, перекрывающие определенные промежутки боевого столкновения. Утраченный или сломанный беспилотник можно заменить, а жизнь не купишь. Если не будет дронов, все задачи придется выполнять людям. 

Благодаря одному-двум дронам можно остановить штурм, я лично это делал под Кременной. Например, один экипаж аэроразведки может вылететь на боевое задание, найти минизаграждение и предупредить об этом штурмовую группу, которая будет проходить по этому коридору. Также во время штурма вы можете заметить вражескую артиллерию, навести на нее огонь своей арты и тем самым сохранить жизнь сослуживцам.

Вклад одного маленького дрона может быть настолько огромным, что даже трудно представить.

Враг использует в основном такие же дроны, как и Украина. Это те же Mavic, Matrice, если речь о разведке – «Орлан», «Тахион», если о дальнобойных – «Ланцет». Преимущество последних в том, что они используют ретранслятор для того, чтобы залететь дальше и иметь более качественную связь.

В общем, россия пока имеет преимущество в дронах, ведь в этой сфере она развивалась и до полномасштабного вторжения. К тому же у них больше специалистов. Однако это преимущество становится с каждым днем ​​все более несущественным, ведь украинские военные тоже развиваются. Я считаю, что скоро мы сравнимся с врагом по возможностям аэроразведки.

Если честно, меня очень удивили вражеские артиллеристы. Иногда им хватает пяти минут, чтобы навестись на цель. Иногда они меня обнаруживали через две-три минуты. Еще у врага многовато «бесшабашности». Я видел ситуации, когда рядом с ними падают снаряды, а они стоят, курят, а потом берут гранатомет и стреляют в сторону ВСУ. Это, конечно, было очень глупое поведение, потому что после этого их блиндаж взлетел в воздух.

Истории с фронта

За время полномасштабной войны уже многое пришлось пройти. Есть одна история, которую я помню, будто это произошло вчера. В феврале этого года я отошел левее наших позиций, потому что хотел полетать и посмотреть ситуацию на другом направлении. И когда я летал, по радиосвязи передали, что к ребятам на позиции приехал вражеский танк и ведет обстрел. Я понимаю, что они слишком далеки от меня, но не могу оставить это просто так. Я поднял коптер и полетел туда, у меня почти каждые 30 секунд «отваливалась» картинка и связь с пультом. Риск потерять дрон был очень велик. Я все же долетел до позиции, мы вместе с артиллерией отработали по вражеской технике и десанту. В тот же вечер, когда я вернулся на позиции, ко мне подошел товарищ и поблагодарил за спасенную жизнь. Однако на следующее утро я узнал, что ночью он пошел за ранеными и его убил снайпер. Внутри было такое чувство, будто от тебя оторвали часточку.

Но бывают и смешные истории. Как-то во время штурма враг целый день бил по нам из «Рапиров», но снаряды падали то за нами, то где-то правее. В окопе связь не ловила, поэтому я решил вылезть и полетать немного. Я летал и за свистом «Рапиров» не услышал, как по нам начали бить из «Градов». Боковым зрением вижу, как слева от меня разрыв метров на двадцать, я падаю и понимаю, что до окопа не успею доползти, так что лежу и чувствую, как сзади что-то падает мне на броник. Когда обстрел закончился – вижу, то ветка с дерева на меня упала, а рядом был разрыв и столб пыли поднимается. Я спустился в окоп и понимаю, что со мной все нормально, даже контузии нет. Два года назад меня подбросило бы от ужаса, а сейчас смешно. В такие моменты думаешь: «С такой удачей бы в казино сыграть».

Аэроразведчик Виктор «Артист» с сослуживцем

Сейчас я на реабилитации после ранения. Мы были с товарищами на позиции, тогда очень вперед продвинулись и наш дрон увидели. За нами прилетел вражеский дрон-камикадзе, покрутился и не нашёл нас. Мы его сбили. В этот момент где-то в 100 метрах от нас ехал наш БТР. Мы с товарищем услышали, как кто-то зовет на помощь. Взяли все необходимое и пошли на звук двигателя. Там было трое раненых в посадке и один в БТР. Больше всего досталось тому, кто был в машине – у него рука и нога были перебиты. Мы наложили ему турникеты, потом вытащили из машины, наложили бинт. Оказали помощь еще трем членам экипажа, они были легко ранены. Дождались «Мед-Эвак» и, когда собирались заносить этого тяжелораненого, рядом раздался взрыв.

Я помню этот момент: я подошел к раненому, только к нему наклонился и вдруг ощущение, что на тебя сверху бросили 100 килограммов. Я думал, что умер – чувствовал только холодную землю. Потом сказал себе: «Ну думать же могу, значит жив». Мы отошли, накинули себе турникеты – у меня и товарища были повреждены руки и перфорация обоих барабанных перепонок. Я уже три месяца восстанавливаюсь и еще будет операция на левом ухе. Но все четверо раненых, которым мы оказывали помощь живы.