Глава профильного подкомитета Анна Бондарь: «Законопроект №5655 усиливает крупных застройщиков, которые являются бизнес-партнерами министерства. Это не реформа»

Уже больше года не стихает дискуссия о скандальном проекте градостроительной «реформы» №5655. Принятый Верховной Радой законопроект ждет президентской подписи с декабря 2022 года, поскольку встретил в Украине мощное общественное сопротивление. За это время Евросоюз уже дважды призывал не поддерживать инициативу.

Вместе с тем в Раде продолжают разрабатывать Градостроительный кодекс, который должен целостно систематизировать строительное законодательство. Рабочую группу возглавляет член парламентского Комитета по вопросам организации государственной власти и местного самоуправления от «Слуги народа», глава подкомитета по вопросам градостроительства, благоустройства и земельных отношений Анна Бондарь. Одна из немногих парламентариев, голосовавших против инициативы №5655. Также она активно выступает за качественное реформирование градостроительной отрасли.

«Рух ЧЕСНО» пообщался с депутатом и архитектором Анной Бондарь, чтобы узнать, что должен изменить Градостроительный кодекс и на каком этапе сейчас его разработка, какие риски для государства несет скандальный законопроект №5655, какая судьба его ждет и на чем вообще должно основываться послевоенное восстановление Украины.

 

О проблемах градостроительства, региональном аспекте и будущем разрушенных городов

— Анна, что, по вашему мнению, лежит в основе такой острой борьбы вокруг градостроительной реформы? В чем основная проблема отрасли и что государству реально нужно изменить в подходах, чтобы ввести честные правила игры для всех участников строительного рынка?

— Во-первых, нужно гармонизировать наше законодательство с ЕС. Мы подробно исследовали этот вопрос, послушали иностранцев, и я поняла, что мы до сих пор живем в мире мифов и легенд. В ЕС есть строительная и региональная политика. Никакой градостроительной политики в ЕС нет. Есть принципы, которые наследуют. Например, строительная политика предусматривает энергоэффективность. Здесь у нас все хорошо, действует закон. У европейцев есть стратегическая экологическая оценка во время разработки планировочной документации. У нас тоже есть соответствующий закон, и это требование выполнено.

Отдельный вопрос — переработка строительного мусора. В ЕС запланировано до 2030 года 70% строительного мусора перерабатывать в стройматериалы. У нас сейчас ни подзаконных актов, ни закона об этом нет. Также мы до сих пор не перешли на еврокоды. У нас есть Государственные строительные нормы (ГСН), есть Государственные стандарты Украины (ГСТУ), но кодов нет. Это строительная политика.

Но. В Евросоюзе есть политика сплоченности — cohesion policy, об этом сейчас много пишут эксперты из региональной сферы, и именно эта политика была заложена в откорректированном летом 2022 года Законе Украины «О принципах государственной региональной политики» и Государственной региональной стратегии до 2027 года. Которая, конечно, тоже требует коррекции с учетом войны. Но политика сплоченности основывается на конкуренции. Например, громаде нужен мост, больница или набережная, но денег на строительство нет. Нужно подаваться на грант ЕС. Громада формирует заявку и подает ее. В результате громады конкурируют между собой за ресурс на строительство. Выигрывает тот, у кого есть градостроительная документация, стратегия развития, проведенное общественное обсуждение, выделенный земельный участок, есть возможность органов местного самоуправления подать заявку с бюджетом, с соответствующими сроками и исполнителями. Это побуждает развиваться.

Местные жители выбрали мэра, который ничего не делает и у которого нет денег? Выбирают другого. Постепенно накапливаются знания, качество самоуправления. Все громады ЕС сейчас конкурируют за население. Никто в Европе не говорит, что надо иметь генпланы, но без них шансов на развитие меньше. Для меня это было открытием. Я ожидала, что на сайте ЕС четко определено, какими должны быть города, но этого нет. Как хотите, так и живете. Меня это поразило. Мы пока так не мыслим.

— Из-за полномасштабной войны города в Украине тоже начали конкурировать за население?

— Да, у нас есть города, которые конкурируют за население, и мэры делают это сознательно. Например, мэр Николаева Александр Сенкевич. Я всегда его ставлю в пример. Он понимает, что город может прийти в упадок. Поэтому своей деятельностью привлекает людей, потому что люди — это основа. К сожалению, из-за войны постоянного населения в Украине может становиться меньше, поэтому такую большую территорию развивать будет сложнее. А она весьма неоднородна — прифронтовые территории, тыловые, оккупированные и прочие. Следовательно, региональная политика для нас весьма актуальна с учетом восстановления страны. На ней должно строиться будущее восстановление. Строительство здесь хоть и ключевой, но инструмент.

Кроме того, все иностранные эксперты отмечали два принципа этой работы: децентрализация и участие общественности. Это как раз и будет движение в направлении гармонизации с ЕС. Война — это очень важный вызов. Это сплошное разрушение. Никто не знает, как правильно реагировать на него. Мы ввели разработки комплексных программ восстановления. Программы в процессе. Громадам сложно, потому что непонятно, на какое количество населения рассчитывать, и ситуация постоянно меняется. Добавляется разрушение, население мигрирует, эвакуация, возвращение — сейчас это все очень сложно.

— Однако же после введения летом 2022 года комплексных программ восстановления, о которых вы говорите, произошло дублирование планировочной документации. Потому что на уровне области действуют региональные стратегии и региональные планы восстановления. Строительство, желая непосредственно принимать участие в распределении денег на восстановление, зашло на территорию региональной политики. 5655 позже только закрепил эту стратегию власти. Сейчас в планировании восстановления и развития громад хаос.

— Да, эта проблема есть. В комитете работает отдельная рабочая группа, которая занимается комплексными программами восстановления тергромад под руководством главы комитета. На последнем заседании этой группы снова поднимали этот вопрос. Международные партнеры USAID предположили, что эти программы надо включить в ЗУ «О принципах государственной региональной политики», но нам сообщили, что в Министерстве восстановления над вопросом дубляжа программ и планов восстановления работает отдельная рабочая группа под руководством заместителя министра Александры Азархиной. О результатах работы министерство пока не отчитывалось.

— На уровне властных учреждений ведутся разговоры о целесообразности восстановления уничтоженных городов? Кто будет принимать непростые решения о том, восстанавливать ли Бахмут, Авдеевку?..

— Есть единичные высказывания. Политики в отношении этого еще нет. Надеюсь, Министерство восстановления ее разрабатывает, оно должно начать соответствующую дискуссию. Но, к сожалению, в Минвосстановления региональная тематика не в приоритете.

Отдельный вопрос — разработка Генеральной схемы расселения Украины. У нас она была на 20 лет, начиная с 2000-го. В 2021 году она завершила свое существование. В том же году была дискуссия, нужна ли она вообще. Я считаю, что нужна, особенно в нынешней ситуации. У нас очень изменился профиль регионов из-за войны. Мы должны переосмыслить то, чем занимаются в отдельных регионах и как именно это происходит. На основе схемы сможем решать, восстанавливать ли нам конкретный населенный пункт или нет.

— Какие основные вызовы стоят перед законодателями по теме восстановления?

— Здесь нет конкретного ответа. Ведь восстановление должно быть build back better, иначе Европа не поддержит финансово. То, что мы строим, должно стать лучшим. Вместе с тем строительство должно быть недорогим, быстрым и качественным. Но как этот треугольник решить, это индивидуальное решение.

— Чего не хватает, для процесса «строить лучше, чем было»?

— Не хватает выполнения Евродирективы по госзакупкам в сфере архитектурного проектирования и ускоренных процедур. Я осторожно отношусь к дерегуляциям, но все-таки что-то можно упростить.

 

О рисках, пиартехнологиях и непрозрачности законопроекта №5655 

— Авторы законопроекта №5655 уверяли, что все проблемы отрасли и будущего восстановления решит их законопроект. Но чем на самом деле, по вашему мнению, было обусловлено его появление?

— Не знаю, у кого возникла «гениальная» идея об этой разработке. Как у любого законопроекта, у этого есть хорошие и плохие стороны. Из хорошего — он предусматривал создание страхового фонда проектной документации. То есть все проекты, разработанные за бюджетный счет, следует сдавать в архив. Также там было улучшение цифровизации. Зафиксировали право получать градостроительные условия и ограничения перед проведением архитектурного конкурса.

Но проблема этого законопроекта в другом — ошибочна общая концепция. Авторы так и не объяснили, что они реально хотят изменить. Даже депутаты в комитете так и не узнали об истинных намерениях авторов. А когда внесли все правки, оказалось, что текст написан вразрез с ожиданиями людей. В этом основная проблема.

— О проблемах проекта уже основные стейкхолдеры написали и сказали достаточно много. Каково ваше мнение об этом?

— Если совсем коротко, то у нас есть пять основных сторон в теме градостроительства: граждане, специалисты в отрасли градостроительства, крупные застройщики, органы местного самоуправления и центральная власть. Если выйти на улицу и спросить украинцев, кого из этих игроков они бы хотели усилить, ответ будет однозначным — граждан, ведь именно они живут в этих городах и ходят по улицам. Другая часть опрошенных точно обратит внимание на качество, а следовательно, речь будет идти об усилении специалистов.

Вспомнит ли обычный украинец об усилении рынка крупного капитала? Очень сомнительно. Если выбирать между органами местного самоуправления и госорганами, граждане выберут все же местную власть. Потому что здесь есть с кого спросить, просто прийти в раду.

— Но оппоненты вам скажут, что строительный рынок, который хорошо функционирует, это рабочие места, зарплаты и деньги в бюджет. То есть, как мы понимаем, задача государства не уничтожить крупных застройщиков, а установить честные и прозрачные правила игры для всех?

— Но 5655 предлагает усилить рынок крупного капитала, который по сути является бизнес-партнером министерства. Проект написан в другой парадигме. Ни о каких прозрачных правилах речь не идет. Он идет вразрез с представлениями людей о реформе градостроительства. Именно поэтому петиция о наложении президентского вето набрала 42 тысячи голосов. Это было проявление народного гнева из-за несправедливости.

— И непрозрачность принятия?

— Да. В законопроекте было 348 страниц, и он появился очень поздно. На заседании комитета авторам правок слова не дали. Правки по сути не рассматривали. К этому законопроекту я лично подала 348 правок. Я их написала сама. Две были технические, но 346 были по сути. И каждую правку я представляла на подкомитете. Все 346 отклонили, две технические учли. Но дело не во мне, а в подходе. Модель обсуждения была несправедливой и недемократичной. Поднимается моя правка, я докладываю. Глава подкомитета спрашивает, хочет ли кто-то обсудить, но все молчат. Молчат, но не поддерживают. Правка отклонена. Следующая правка Бондарь. И так 346 раз. Разбираться никто не хотел. Но я не согласна с таким подходом к законотворческой деятельности. Ну, и соответственно я голосовала против. Это очевидно.

— Потом исчезли стенограммы этих заседаний.

— Да.

— Как думаете, подпишет ли его президент?

— Я затрудняюсь сказать. Но я знаю точно, что мы можем делать уже сейчас: брать хорошее из разных законопроектов и внедрять.

— Как вы оцениваете попытки «имплементировать» недействующий проект со стороны его лоббистов и профильного министерства, хотя есть предостережение от Евросоюза?

— Это такой метод продвижения. Почему не сказать «давайте по-новому», я не знаю.

— Елена Шуляк на одном из мероприятий высказала мнение, что депутаты больше не поддержат ни одну инициативу по теме градостроительства, поскольку будут бояться публичного осуждения. Как вы воспринимаете этот тезис?

— Это пиар-технология, не больше. Помню, раньше по телевизору начали показывать одну поп-певицу и называли ее сразу «звездой украинской эстрады». Со временем она закрепилась в воображении людей именно такой. Это определенная технология — систематически говорить одно и то же о чем-то как о совершенном факте.

— Но эта пиар-технология плохо влияет на нашу репутацию в глазах партнеров. Ведь это означает, что им в глаза говорят неправду, о чем они со временем узнают.

— Это имеет плохие последствия. Я понимаю, что партнеры занимают позицию наблюдателей, не вмешиваются и не навязывают свое мнение. Так Европа смотрит на нас, насколько мы стали взрослее.

Если говорить о национальном менталитете, то, по моему убеждению, россияне — это малые дети, которые обижаются и стараются нанести ущерб. Украинцы — это подростки, вспыльчивые и пассионарные, но не очень зрелые. Мы часто перебиваем друг друга, ведем себя не слишком хорошо, обманываем партнеров. Европейцы — взрослые, они понимают, что не могут навязать нам свой уровень и представления. Мы должны до этого дорасти. И они очень сдержанно, но четко обозначили свою позицию в отношении 5655.

— Почему, по вашему мнению, у НАПК не было четкой позиции во время проведения экспертизы законопроекта №5655?

— Почему так случилось, я не знаю, но выглядело это очень странно. Сначала мы получаем письмо от заместителя главы НАПК о том, что есть определенные несогласования. Потом видим интервью главы НАПК Александра Новикова, где он говорит, что все замечательно. Его пригласили на заседание комитета, но он не пришел, и у депутатов не было возможности спросить у него, что это было.

Я направляла депутатский запрос Александру Новикову с просьбой объяснить позицию институции и еще раз официально уточнить, все ли замечания антикоррупционной экспертизы были учтены. Новиков по сути не ответил, но подтвердил два очень важных момента: законопроект готовили и принимали непрозрачно и решить проблему может только Градостроительный кодекс.

 

Также есть глобальные моменты, связанные с регламентом проведения антикоррупционной экспертизы НАПК. Формально специалисты агентства имеют право подключиться на определенном законодательном этапе. Я их приглашала в рабочую группу по разработке Градостроительного кодекса, но мне сказали, что у НАПК нет полномочий входить в рабочие группы по разработке законопроектов. Они имеют право включиться только после первого чтения.

И это, по моему мнению, ошибочная история. Потому что вместо того, чтобы проконсультировать на стадии разработки и не допустить напрасной работы многих людей, видим регистрацию инициатив с дальнейшими скандалами. Если концепция построена неправильно, то изменить что-либо уже невозможно. Я всегда поддерживаю предварительные консультации. Чем раньше привлечь разных экспертов, тем устойчивей будет результат. Но НАПК ограничено регламентом, и я уверена, что это надо менять.

 

О Градостроительном кодексе, политическом времени и неотвратимости настоящей реформы

— Почему Украине нужен Градостроительный кодекс?

— Мы нуждаемся в систематизации законодательства и формировании такой области права, как строительное или градостроительное право. У нас сейчас есть сфера общественного отношения, а области права нет. Словосочетание «Градостроительный кодекс» не сегодня появилось. Уже 30 лет  украинские юристы спорят о его необходимости. Это большая юридическая дискуссия. У нас есть 22 закона, в определенной степени регулирующие отрасль. Они были написаны в разное время и несут разную идеологию. Часть из них выхолощена, в частности нашим созывом, к сожалению.

Должна быть концепция и целостная идеология, регулирование отрасли единым большим документом. А не «закон о внесении изменений в закон о внесении», потому что это все очень сложно читается, невозможно объяснить. Кодекс — это систематизация, гармонизация с Европой, единая идеологическая рамка и создание правил отрасли.

— Идея разработки Градостроительного кодекса возникла как альтернативная законопроекту №5655?

— Нет. Кстати, рабочую группу предложила глава комитета Елена Шуляк. Это было неожиданно, скажу честно. 26 февраля 2023 года она предложила заняться его разработкой.

— Но создание рабочей группы по разработке Градостроительного кодекса не обошлось без скандалов. На заседании комитета просматривали организации, вошедшие в рабочую группу, и требовали голосовать за каждую отдельно. Решена ли уже эта проблема?

— Я понимала: если приглашать тех, кого я считаю экспертами, это всегда будет сопровождаться критикой. Потому что на каждого эксперта найдется оппонент, с которым я могу быть незнакома. Поэтому мы написали всем субъектам градостроительства в институциях — гильдиям, ассоциациям, союзам и профсоюзам, органам градостроительства, министерствам, общественным организациям  и строительным палатам. Попросили делегировать представителей, которых они считают экспертами, даже если мы с ними незнакомы. И мы собрали большую рабочую группу из 189 человек, но в обсуждении участвуют больше 300.

У нас есть европейские традиции модерации, с людьми можно общаться, процесс очень живой, но управляемый. Глава комитета утвердила создание рабочей группы, но была критика в отношении двух человек, которых конкретно я не приглашала, а приглашала институцию.

— В чем состояли предостережения?

— То, что было высказано на комитете: один из них — застройщик Голосеевского леса, а другой — коррупционный делец из ГАСИ. Хотя мы просто отправили приглашение институциям, а они направили к нам людей. После этого информация распространилась, и очень многие люди начали мне писать и звонить. Мы открыли двери для всех.

Сейчас к работе привлечено где-то 300 человек. Я вела статистику, кто ходит, кто не ходит. Есть такие, кто записался в рабочую группу и ни разу не был. Есть независимые эксперты, которые очень хотели, но не приходят. А есть такие независимые эксперты, которые посещают каждое заседание.

Мы не можем на это влиять. Просто надо понимать: если член рабочей группы или независимый эксперт не артикулирует свое предложение, оно не будет включено. Все зависит от мотивации самих людей. Я считаю, что этот кодекс должен написать рынок. Рынок в смысле пяти субъектов градостроительства: громады, специалистов, бизнес-среды, местных органов и министерства.

— Ну, тогда, во-первых, не рынок — вы сами в начале разговора говорили о том, что краеугольным камнем должен стать человек, получающий услугу. Во-вторых, рабочая группа в 300 человек при том, что у всех свой интерес, — это очень рискованно. Возможно, поэтому некоторые критики вашей инициативы говорят, что вы этот кодекс никогда не напишете и не примете. Взять только интерес ОМС, которые, конечно, заинтересованы, чтобы у них осталось больше рычагов влияния на строительство. То есть как вы все это собираетесь урегулировать? И какой должна быть роль государства? Ведь только оно может/должно защищать интерес прежде всего граждан. И кроме наведения порядка на местах — чтобы депутаты наконец приняли градостроительную документацию и прекратили зарабатывать на землеотводах — в Украине должен заработать цивилизованный строительный рынок. С прозрачными правилами игры, с банками, страховщиками и гарантиями для граждан.

— Я мечтаю о консенсусе, который может быть достигнут коллективным умом. Мы пытаемся вытащить людей из собственного профессионального пузыря с личными интересами и создать условия, чтобы они подумали об общем. Поэтому большая группа — это не риск. Это — уменьшение риска, что чья-то «хотелка», нацеленная на достижение личного интереса вопреки общему, пройдет.

Что мы видим сейчас по результатам международного опыта? Ведущую роль в процессах градостроительства играют органы местного самоуправления и специалисты. ОМС избраны жителями, поэтому вынуждены удовлетворять их интересы, а специалисты (архитекторы, инженеры, конструкторы, археологи, геодезисты, землеустроители и другие) рискуют репутацией и потерей сертификата. Поэтому их работа качественная.

Также активное участие в процессе градостроительства принимают жители. Местная власть создает все условия для того, чтобы жители были удовлетворены, она не хочет политически рисковать. Вот так это работает в развитых странах мира. Что это для нас значит? Усиление субъектности общественности (например расширение полномочий ОСН в сфере городского планирования), расширение видов участия общественности и децентрализация в сфере градостроительства, которая была начата, но не завершена. Усиление genius loci каждого города через возможность устанавливать индивидуальные правила игры.

Развитие профессионального самоуправления — краеугольный камень повышения качества в строительной отрасли. Инструменты поощрения и стимулы исполнять закон, изменение парадигмы планирования городов — она должна основываться на здравом уме. Огромное количество городов Украины (война лишь ухудшила ситуацию) сокращается. Из 23 агломераций, показывавших прирост населения и оживление экономики, вследствие войны осталось 12, десять — на оккупированных территориях, одна (Краматорская) разрушена на 70%.

— Как работать с этим вызовом?

 — У нас даже дискуссии об этом нет. Кстати, мы пригласили американских планировщиков — пионеров в этом вопросе — на заседание рабочей группы 30 ноября, они поделились опытом планирования городов, которые сокращаются. Мы увидели, что роль государства в Европе — это формирование национальных политик, контроль над самыми опасными объектами или у которых гриф секретности, и эффективный надзор за органами местного самоуправления.

Также, конечно, нужна эффективная судебная система, которая будет гарантировать гражданам защиту их прав.

— И наверное, правоохранительная, которая вовремя давала бы по рукам местным, а не была с ними в сговоре.

— Конечно. Но в нашей отрасли это в первую очередь местные органы власти, затем региональные, и только потом — государственные. Конечно, эти принципы теперь надо наложить на украинские реалии. Предусмотреть «болезни роста», риски и приобретенное многими свойство «порешать». Возможно, некоторые реформы надо делать в несколько этапов, с учетом рисков.

Задачи можно решать по-разному. Одна страна изобретала специальную шариковую ручку для космонавтов на орбите, потому что обычные ручки не работают в условиях невесомости, а другая выдавала космонавтам карандаши. Какие именно механизмы будут использованы — говорить рано. Над этим будут работать специалисты в подгруппах.

Сейчас ничего нельзя гарантировать. Но все соглашаются с тем, что это надо изменить. Иначе решить проблему не получится. Но уже сейчас я могу сказать, что никому не удастся «занести» кому-то за нужные правки. Я в комитете это подчеркивала, когда мы презентовали ориентировочный план действий. В идеале это — консенсус. Если консенсуса нет в отношении какого-то пункта, то голосует рабочая группа. Если же и там нет согласия — обратимся к Европе. Если Европа говорит по-разному, мы можем написать две гипотезы в концепции. Дальше будет рассмотрение депутатами в комитете, а затем — голосование в зале. Механизмы прямой демократии.

— А на каком этапе сейчас эти рабочие группы? И когда планируете представить концепцию кодекса?

— Уже завершилась работа международного блока, где рассмотрели разные системы регулирования. Теперь перешли к узкоспециализированным темам. У нас есть структура концепции, к ней уже подали правки. В скором времени опубликуем их на сайте комитета и в Фейсбуке будет рассылка. Можно будет посмотреть, кто какую правку подал.

Дальше представим структуру и концепцию, до весны получим драфт текста концепции. А летом представим ее на комитете. Потому что драфт надо будет показать большому количеству людей. У нас будут круглые столы. Возможно, мы еще поедем по Украине.

— Какое отношение к инициативе депутатов комитетов? Нет ли рисков, что поправками-схемами будут вписаны коррупционные вещи?

— Такого я не вижу. Мне бы хотелось большей активности депутатов. Но все же это марафон, игра вдолгую.

— Вам кто-то на уровне комитету помогает?

— Нет, не подключаются.

— А почему так? Они расценивают это как вашу личную инициативу?

— Не знаю. Там все индивидуально. Кто-то сначала стоял на позиции 5655 и считает, что у кодекса нет перспективы. Кто-то в принципе не очень активен, ждет, когда будет текст. Заседание рабочей группы — это дополнительная затрата времени, в среднем по 3,5 часа в неделю. Для депутата это много.

— Что будет после концепции?

— Представим концепцию, получим фидбек и учтем его. После одобрения рабочей группой концепция будет представлена на комитете. Мы выслушаем депутатов комитета, ведь у них тоже могут быть замечания. После этого надо писать кодекс. Концепцию пишут специалисты, а кодекс — юристы.

Все хотят, чтобы текст был коротким, хорошим и понятным. А юристы уверяют, что так не бывает. Основная работа кодекса — это суд. Кодекс работает в суде. Дескать, вы что думаете, кодекс — это для вас, специалистов? Нет, кодекс для судей, а там — абсолютно другой язык.

— Нет риска, что эта инициатива не успеет до конца каденции реализоваться?

— Это большой риск. Любой законопроект имеет «политический календарь» — это такая внутренняя фраза. Ведь на государственном уровне всегда включается политика, каденции и выборы. На этот проект я не могу сделать календарь из-за войны. Мы поставили в целом два года работы, что для кодекса мало. Надо как минимум четыре.

— Если кодекс не удастся принять в этом созыве, он перейдет в следующий в наследство, но там могут быть другие представления о градостроительстве?

— Может и так быть. Я к этому философски отношусь. Если будет новое мышление — это нормально, ведь в Украине очень быстро все меняется. Кодекс должен смотреть на десятилетие вперед. Но, к сожалению, эту сверхзадачу в условиях войны никто не может воплотить.

Очевидно, если кодекс будет принят, нас будут критиковать, что мы не посмотрели на 10 лет вперед. Я это понимаю. Но если новые депутаты будут чувствовать перемены и быстро их внедрять, это чудесно. Даже если будет ряд законов, которые будут основываться на концепции кодекса с правильной идеологией, это тоже не страшно. 

Более того, все настоящие реформы проходят такой путь. Но пул людей, переживающих за отрасль, никуда не денется после окончания полномочий этого парламента. В любом качестве мы продолжим работу над кодексом и найдем аргументы для новых политических команд.