Вина — не болезнь, совесть — не палач. Как социальные чувства помогают нам делать мир лучше
Вина — не болезнь, совесть — не палач. Как социальные чувства помогают нам делать мир лучше

Вина — не болезнь, совесть — не палач. Как социальные чувства помогают нам делать мир лучше

Вина — не болезнь, совесть — не палач. Как социальные чувства помогают нам делать мир лучше

Из всего разнообразия человеческих чувств многие называют вину едва ли не самым мучительным переживанием. Что такое вина? Почему она занимает такое важное место в нашей жизни? Можно ли завидовать тем, кто избавлен от этого болезненного чувства? И как понять, что вина стала симптомом расстройства?

Давайте поразмышляем.

Зачем нам вина?

Вина, о которой мы будем говорить, — это эмоциональный опыт, появляющийся у человека в случае, когда его действия или бездействие привели к негативным последствиям. Нарушение правил или договоренностей, причинение ущерба или эмоционального беспокойства другим людям, и даже тревога о том, что нечто подобное может случиться в будущем, заставляет многих чувствовать себя настолько неуютно, что избегание вины становится для некоторых главным мотивом их поступков. Когда Фридрих Ницше писал: «Вина — это собака, которая всегда идет за человеком, как только он сбивается с пути», то явно не имел в виду декоративную породу собак.

Современная наука рассматривает человека как существо био-психо-социальное. Это значит, что мы не можем рассматривать свое поведение, как следствие лишь нашей «животной» природы, исключительно реакции на воздействия окружающей социальной среды или воспитания и внутренних моральных установок. Все перечисленное одновременно важно и постоянно присутствует в жизни дееспособной личности.

Чувства появились у нас как важный регулятор поведения. Часть из них основаны на базовых эмоциях, которые у нас одинаковы с нашими братьями-приматами. Например, мы совершенно одинаково с ними стремимся к удовольствию и очень похожим образом выражаем радость, когда успеваем это удовольствие получить. Точно так же страх или отвращение заставляют нас избегать того, что может быть опасным или неприятным. Однако ни у обезьян, ни у маленьких детей до полутора лет мы не наблюдаем чувства вины. Недаром существует выражение «невинный, как младенец».

Биологическая основа чувства вины у нас существует уже при рождении, потому что ученые наблюдают у взрослых, переживающих чувство вины, повышенную активность в тех же самых участках головного мозга, которые уже у новорожденных отвечают за восприятие боли и формирование отвращения. Однако само чувство вины — достаточно сложное переживание. Раньше считалось, что оно формируется в возрасте трех-пяти лет, но на самом деле все индивидуально. Уже в возрасте 18 месяцев ребенок способен проявлять похожие на вину реакции. У некоторых людей способность переживать вину развивается намного позже, чем в пять лет, а в редких случаях не развивается вовсе.

Наш психический мир развивается на основе наших биологических, генетических предрасположенностей, на что мы мало влияем. И в первые месяцы и годы нашей жизни мы довольно ограничены в том, чтобы сознательно управлять своими чувствами. Ученые в Нидерландах обратили внимание, что чувство вины у тех младенцев, к которым родители относились с теплой привязанностью, приводит к попыткам исправить ситуацию или посочувствовать тому, кто пострадал. В возрасте трех-пяти лет такие дети были склонны к тому, чтобы признать свою ошибку, выразить сочувствие, принести извинения и предпринять попытки ее исправить. В то же время дети, с которыми тоже много разговаривали о чувствах, но не очень поддерживали привязанность и были строги к ошибкам, вели себя иначе. Они чаще замыкались, избегали общения с тем, кто пострадал от их поведения или указал им на ошибку или же отрицали свою причастность к происшествию. Так эмоциональное поведение взрослых с раннего детства закладывает основы для способа, при помощи которого человек будет справляться со своим крайне болезненным чувством вины.

Социальные аспекты формирования чувства вины очень разнообразны и зависят как от ближайшего окружения человека, так и от образования, культуры, социального слоя, к которому он себя относит. Многие исследователи считают, что западная культура индивидуализма чаще опирается на вину как на основу для формирования социально приемлемого поведения. В то же время восточную культуру часто называют «культурой стыда», когда отклонение от правил поведения определяет человека как испорченного, и таким образом искупление вины возможно только с исправлением «порочных» черт личности.

Активнее всего со стыдом и виной формирующаяся личность встречается в своих первых коллективах — учебных заведениях, спортивных секциях, неформальных группах, социальных сетях. И от того, каким образом эти сообщества реагируют на ошибки, зависит, станет ли переживание вины социально полезным чувством, укрепляющим связи между людьми и даже формирующим близость. Если каждую ошибку окружающие будут рассматривать как способ указать человеку на его испорченность, безнадежность, и искать в них злой умысел, скорее всего, это приведет к изоляции и переживанию стыда, формальным извинениям под давлением и последующему избеганию ответственности или же отрицанию вины.

Итак, мы познакомились с ролью чувства вины как регулятора отношений между людьми, которое можно назвать адаптивным и способствующим просоциальному, альтруистическому поведению. Похоже, это чувство помогало человечеству выжить в эволюционной гонке, а сейчас способствует стремлению к развитию более справедливых сообществ. В то же время стыд может помогать пресечению негативного поведения, однако блокирует отношения между людьми и развитие социальных связей и индивидуальной инициативы.

У вины много лиц

Проблема с чувством вины в том, что одним и тем же словом мы в обиходе называем и чувство, и понятия из области права. С точки зрения закона, вина всегда связана с реальным ущербом, который еще необходимо доказать. Нет ущерба — нет вины. Все сильно усложнилось с появлением в кодексах статей о причинении морального ущерба, но обычно и его по итогу считают в деньгах. А все, что можно посчитать и оценить, по идее, легко возместить. Заплатил назначенную судом сумму или отбыл заслуженное наказание — и перед законом ты чист. Суд даже судимость может снять, если очень постараться. Преступники-рецидивисты крайне редко считают себя виноватыми или ответственными в своих преступлениях, и неприятные чувства испытывают лишь потому, что «попались». Вина есть, а чувства вины нет. Поэтому осужденные переживают не о том, как избегать правонарушений, а о том, как эффективнее уходить от наказания.

Людей, которых не останавливают чужие страдания, часто в художественных произведениях показывают героями «без страха и упрека». Они эффективно добиваются своих целей (иногда, на первый взгляд, даже благородных), однако применяя неблагородные методы. Это нас в них и восхищает — умение игнорировать возможные плохие последствия, равнодушие к осуждению и смелость нарушать общепринятые правила.

«Цель оправдывает средства», «лес рубят — щепки летят» — во главе преступных группировок и международных проектов часто оказываются люди, равнодушные к ущербу, который наносится отдельным людям, семьям или даже целым народам. Достигать успеха намного легче, когда не надо заботиться о тех, кто послужит всего лишь ресурсом, расходным материалом для осуществления амбиций представителей «темной триады» — людей с расстройством личности по типу психопатии, злокачественного нарциссизма или склонных к маккиавеллизму. Описывая психопатов, психиатр Роберт Хаэр назвал книгу о них «Лишенные совести». И это не фигура речи. Совесть как способность руководствоваться внутренними моральными правилами в поведении, полезном обществу, действительно у таких индивидов отсутствует. Оценка собственных действий осуществляется только с точки зрения успеха-неуспеха в достижении своей цели или выгоды, и никогда не включает чувства и благополучие других людей. Такие люди часто бывают виноваты в чужих страданиях, но при этом лишены сочувствия и не осознают своей ответственности за эти страдания, находя причины для своего поведения всегда вовне.

Именно под влиянием представителей «темной триады» может сформироваться деструктивное чувство вины у людей, которые ценят привязанность, склонны к проявлениям заботы, доброты и щедрости. У большинства людей, если верить статистике. Кто-то окажется более устойчивым к постоянным обвинениям, манипуляциям на чувстве вины, злоупотреблениям добрыми отношениями. И если взрослые люди с устойчивой самооценкой бывают способны постоять за себя и хорошо знают зоны своей ответственности, то дети и подростки зависят от взрослых и очень уязвимы. Большинство ошибок люди совершают либо по незнанию и неопытности, либо по неосторожности, либо под влиянием сильных эмоций. Совершенно бесполезно, например, взывать к совести подростка, обвиняя его в злом умысле при совершении проступка. Поскольку уже в 15–16 лет юная личность либо совершенно самостоятельно кипятится в котле вины, либо испытывает жгучий стыд и желание как можно скорее уйти в свою «раковину». Это — в подавляющем большинстве случаев.

Если взрослый протянет руку помощи — сам расскажет, как можно исправить ошибку, как наладить связи с пострадавшим, как возместить ущерб, это будет двойной урок. Во-первых, подросток получит инструкцию правильного поведения, поскольку запреты такой информации не дают. Во-вторых, опыт человечного отношения позволит самому подростку выбраться из неприятностей, а в будущем поможет искать решение проблемы, а не аргументы для обвинения в любых значимых отношениях. В-третьих, каждый раз успешно «искупая» вину, исправляя ситуацию, мы получаем «подкрепляющие» нейромедиаторы для своего мозга — любимые всеми дофамин и серотонин. Даже не получив внешнего прощения, мы развиваем свой мозг и делаем его более устойчивым и склонным к сотрудничеству, когда активно действуем для улучшения ситуации.

Если же ребенок, подросток или любой другой человек в уязвимом или зависимом положении в сложных ситуациях будет слышать классическую фразу всех абьюзеров «Во всем случившемся с тобой — исключительно твоя вина», то хроническая вина может стать огромной проблемой. У такой вины нет никаких сроков давности и никаких возможностей погашения. Однажды совершенная ошибка или неудача будет использоваться представителями «темной триады» для шантажа, насмешек, подрыва уверенности человека в своих силах. В некоторых семьях дети всю жизнь вынуждены заслуживать прощение просто за факт своего рождения, если кто-то из родителей перекладывает свою ответственность за рождение собственного ребенка на него самого. «Ради тебя я бросил институт и пошел работать», «Я отдала тебе всю свою молодость» — эти слова формально не являются обвинениями, однако отдать такой долг даже взрослому успешному человеку бывает не под силу. Раз за разом испытывая неудачу в «искуплении» несуществующей вины, человек начинает испытывать дефицит положительных эмоций, изолирующего стыда, снижение активности и хронический стресс. Постоянное чувство вины может быть серьезным симптомом тяжелогодепрессивного расстройства. А иногда именно переживание хронической дезадаптивной вины приводит людей к эмоционально-аффективным расстройствам.

Как помочь виноватому?

Тем, у кого вина принимает угрожающие формы, должны помогать специалисты. Самообвинение, постоянное пренебрежение собственными потребностями в пользу благополучия других людей, ограничение социальной активности из-за идеи собственной бесконечной вины — все, что мешает себя чувствовать достойным и свободным человеком, — достойно пристального внимания иногда психолога и психиатра, а иногда и правозащитников и благотворителей.

Если вина адаптивная и имеет отношение к реальности, как ни странно, с ней легче всего иметь дело. Несколько простых шагов приведут к быстрому восстановлению баланса. Если кто-то пожаловался на наши действия или ущерб, то имеет смысл начать с коммуникации.

  1. Внимательно выслушать претензии, задать уточняющие вопросы, выразить сочувствие и поддержку человеку, который пострадал.
  2. Признать свою долю ответственности в произошедшем. Это важно как сам факт признания, так и то, что крайне редко в межличностных отношениях все сто процентов ответственности может нести только один человек. В случае физического или эмоционального насилия ответственность за ущерб полностью лежит на авторе насилия, но такие люди практически никогда не испытывают чувства вины. Зато любят перекладывать его на жертву.
  3. Обсудить возможности для возмещения ущерба, компенсации и примирения с четким определением критериев удовлетворенности.
  4. При необходимости обратиться за помощью или медиацией, если пострадавшая сторона не видит никаких других решений, кроме конфликта.
  5. Реализовать план возмещения ущерба.
  6. Получить обратную связь от пострадавшей стороны. Прощения иногда ждать не стоит, но признание того, что вы в этом случае сделали все, что могли, — крайне важно.
  7. Обсудить этот опыт с поддерживающими людьми.

Если шаги 1–7 либо невозможно совершить, либо они не приносят ожидаемого законного облегчения ноши вины, стоит проверить, нет ли состава преступления или правонарушения с «пострадавшей» стороны, поскольку огромное количество мошенников и семейных тиранов паразитируют именно на чувстве справедливости и доброжелательности просоциальных личностей. Если же хроническая вина сопровождает все время даже в самом доброжелательном ближайшем окружении, пора заняться ментальным здоровьем.

В заключение хочется сказать, что сейчас чувство вины испытывает практически каждый украинец и каждая украинка. Вина выжившего заставляет воинов, потерявших побратимов и посестер, рваться в бой, волонтеров — забывать про еду и сон, собирая все необходимое для фронта, — вина выглядит как мощная объединяющая сила. В то же время именно активные и совестливые люди испытывают вину за то, что позволяют себе испытывать радость, интерес и любовь в повседневной жизни в то время как в стране больше двух с половиной лет идет полномасштабная война. Возможно, стоит вспомнить о другом определении вины. Вспомнить, кто ее начал и кто несет ответственность за гибель наших сограждан, и бороться для торжества справедливости. А каждый раз, когда приходит непрошеная вина, вспоминать, что на самом деле это — благодарность. Именно выражение благодарности в разных видах является тем чувством, что объединяет людей и помогает созидать не только новые социальные связи, но и новое общество — общество благодарности и достоинства.

Источник материала
loader
loader