Деколонизация — это прежде всего ценить свое, а не отрицать российское

Наиболее интересное происходит на стыке жанров: если литературное произведение объединить с настольной игрой, получится явление, способное развлечь и порадовать, привлечь к исследованию родной литклассики и вдохновить на размышления, почему мы, украинцы, такие, какие есть, и как нам усилиться.

Сначала педагог Валентина Мержиевская и психолог Мария Диденко создавать окололитературные игры не планировали. А стремились прочитать и перечитать произведения, которые в школьное время «не зашли» или остались неизвестными. Свои размышления начали записывать в подкаст «ПереФарбований лис». А дальше заметили, что некоторые произведения словно просятся, чтобы их трансформировали в нечто большее, чем текст. Что если судьбу Кайдашей можно изменить к лучшему — движением игральных кубиков? Применить уроки покоя из новеллы Intermezzo к себе во время большой войны? Переосмыслить образы «добродетельных» и «поганцев» в уголовной драме «Хіба ревуть воли...» Панаса Мирного? И посмотреть, что из этого получится. А выводы оставить не автору книги, а игроку.

Сейчас в заделе студии «лисьих игр» — семь игровых механик. В этом году Валентина и Мария второй раз завоевали грант на конкурсе культурно-художественных проектов от Украинского института книги и реализовали тур окололитературных игр.

Как меняются украинцы и чем помогает переосмысление родной литературы во времена большой войны, педагог Валентина Мержиевская и психолог Мария Диденко рассказали ZN.UA.

— В чем суть игр и как они могут помочь нам во времена войны?

В.М.: Если коротко, то наш замысел заключается в том, чтобы поощрить украинцев к осознанному чтению украинской литературы. Записывая подкаст, мы изобрели новый формат взаимодействия с произведениями, и теперь предлагаем не только и не просто обсуждать, но и проигрывать сюжеты украинской классики. Игры наши выстроены вокруг сюжетов школьной программы, то есть известны всем.

М.Д.: Игры делают проживание текста не столько интеллектуальным, сколько эмоциональным, эмпатийным, когда ты реально здесь и сейчас можешь поставить себя на место персонажей, понять, почему они действуют так или иначе. И самое главное — игра дарит шанс повлиять на ситуацию, переиграть ее иначе. Это терапевтично.

В.М.: Игра позволяет непривычным способом показать украинскую литературу как богатую и близкую, оригинальную, крутую и классную. Просто долгое время она была заброшена и неизвестна. Мне очень понравился выпуск «Телевидение Торонто» о Валерьяне Пидмогильном — там предполагают, что если бы он мог и дальше развивать экзистенциональное направление в своих текстах, то это не мы спрашивали бы, где наш Сартр, а французы — где наш Пидмогильный. У нас были яркие проявления европейского, мирового масштаба, просто в тех условиях, в которых возникли, они не смогли развернуться. По моему мнению, деколонизация заключается прежде всего не в том, чтобы отрицать российское, а исследовать и ценить свое, украинское. И мы эту ценность разворачиваем для всех, даже для тех, кто и не читал тот или иной текст. Хотя, как свидетельствуют наши опросы, «ПереФарбований лис» может вызвать желание его прочитать.

Также мы заметили объединяющее свойство игр. Первое, что бросалось нам в глаза во время встреч, — много внутренне перемещенных лиц. Всюду. И заметно, что люди, которые вынужденно сменили место жительства, нуждаются в каком-то сообществе.

— Наверное, эти люди и сами уже отдельное сообщество…

В.М.: …и они хотят интегрироваться, общаться, ищут единомышленников и интересный досуг. В Кривом Роге мы играли в помещении центра «Шелтер Плюс», и в графике, кроме нашей игры, было еще множество курсов, групп, занятий — например кружок танцев для женщин пожилого возраста. В Ровно мы сотрудничали с пространством «Твоя территория», открытым релоцированной громадой Креминной с Луганщины. И на игру пришло, во-первых, довольно много людей, во-вторых, разного возраста. И я не знаю, где бы еще встретились и общались в дружеском кругу совсем молодые и уже зрелые люди. А в-третьих, игроки были разными по специальности: учителя, студенты, журналисты. Кстати, было много мужчин, хотя в нашей стране мужчины обычно редко посещают культурные мероприятия. Были и ривненчане, и переселенцы, те, кто ищет новые знакомства. Причем каждый из участников старался поделиться своими находками: кто-то — интересным музеем, кто-то — театром, творческим пространством. Поэтому общение в какой-то момент превратилось в промоушен интересных мест в Ровно.

Благодаря игре людям легче познакомиться друг с другом. Сила сообществ в том, что они могут вытаскивать людей из сложных переживаний. И помочь преодолеть трудности.

— Какие изменения в украинцах вы увидели во время своих поездок?

В.М.: Чувствуется, что мы научились справляться с реальностью. Терапевтическую игру-медитацию по новелле Іntermezzo мы предлагали в прошлом сентябре в Тернополе. И вот только что сыграли ее же в Ривном. Тогда говорили с надрывом, поднималось много очень мучительных переживаний, участницы делились, какие они уязвимые… А сейчас совсем другое дело, мы даже шутили.

А еще заметили, и это очень важно, что практически у всех коренных жителей, в каком бы городе мы ни были, до сих пор чрезвычайно много предубеждений в отношении «неместных». Жители запада Украины искренне удивляются чистому украинскому языку от переселенцев из Луганщины. А восточники, особенно молодежь, поражаются в свою очередь: а как же иначе, мы родились в Украине и изучали украинский в школе.

— То есть эти предубеждения, которыми для раздора успешно пользуется внешний враг, все же основы под собой не имеют?

В.М.: Нам тоже интересно было проверить, действительно ли региональные идентичности настолько сильны. И поэтому в Ужгороде мы сознательно предложили «центрально-украинский сюжет» — играли в уголовную драму по «Хіба ревуть воли, як ясла повні?» Панаса Мирного, а в Одессе продемонстрировали игру по «Кайдашевій сім’ї». Но нет — абсолютно всем отзываются одни и те же сюжеты. Они чувствуются интуитивно. Так что мы разные, но у нас очень много общего.

— И что нас объединяет?

В.М.: Умение удобно и хорошо устроиться в любом месте, куда попадаем. Например, куда бы мы ни приехали, всюду находили, где вкусно поесть.

М.Д.: В этом так много силы! Люди намного более устойчивы и адаптивны, чем о себе думают. Мы ищем собственные стратегии и способы держаться, эмоционально восстанавливаться и поддерживать других.

В.М.: А еще нас объединяет ценность мудрости. Украинцы хотят, могут или, по крайней мере, хотят о себе позаботиться. Украинцам очень дискомфортно зависеть от кого-либо в базовых вещах. Это особенно заметно в игре в «Кайдашей», когда самые успешные поведенческие стратегии возникают там, где игроки все-таки отбрасывают претензии и учатся заботиться о себе.

Я уверена: от мудрости путь к щедрости. Когда у тебя есть жилье и еда, ты можешь этим делиться, можешь быть гостеприимным, можешь быть волонтером, потому что знаешь, что раздобудешь себе еще. А подчиненное состояние делает тебя заложником ситуации. Ты становишься жмотом, начинаешь думать только о себе — этим, собственно, и объясняется «неблагородное» поведение людей в состоянии опасности. Коллаборация с врагом, не только сейчас, но и в прошлые периоды войн и голодоморов, часто связана именно с утратой опоры. Поэтому наш путь к лучшей версии себя — через мудрость. И я думаю, что наша подсознательная тяга к свободе тоже отсюда берется. Никто не хочет быть монстром, который сдает своих соседей, а хочет быть хорошим человеком. Поэтому и нужна свобода, чтобы иметь широкий выбор, и потому она является высшей ценностью.

М.Д.: Евгений Стасиневич озвучил интересную тенденцию — склонность приукрашивать свою историю. У нас теперь, куда ни глянь — все патриоты. Регулярно очередная звезда шоу-бизнеса признается, что, дескать, рвалась петь на украинском, но продюсеры ей запрещали. Но такие приукрашивания скрывают коварную иллюзию, которая возвращает нас в позицию жертвы, которую постоянно подавляла Россия. И лишает смелости признать свою ответственность — будто и не было среди нас тех, кто сотрудничал с оккупантами. Отрицая свое соучастие, мы создаем себе иллюзию, что это сейчас люди «испаскудились», а раньше совершенно все были патриотами и казаками. Конечно, украинцы всегда были разные, были и такие, которые помогали и боролись, и такие, кто заботился только о себе. Но, с другой стороны, если даже при таких условиях нам удалось получить государство, сохранить культуру, а украинский язык несмотря на страшные репрессии все-таки у нас пророс и стал модным, то что это, как не свидетельство силы?

В.М.: Когда мы сетуем, что были колонизированы советами, нужно понимать, что в таком случае советы воспринимаются как внешняя сила. Надо признать, что мы были частью этой реальности, у нас есть своя ответственность. И потому мне кажется, что наш путь деколонизации будет пролегать, в частности, через признание нашего участия в завоевательных войнах России. Украинцы принимали участие в афганской войне, два украинских корпуса входили в Прагу на танках, множество украинцев добровольно, сознательно были партфункционерами. Да, ужас империи в том, что ты становишься заложником чужих имперских амбиций и инструментом в чужих руках. С другой стороны, мы сами некоторым образом приложились к ее развитию. А если мы что-то построили, мы это и развалить можем, что уже является более активной позицией. И сейчас, возвращая себе право принимать решения, мы выбираем больше не подчиняться и не делать того, чего когда-то от нас требовала империя.

— Подкаст «ПереФарбований лис» доступен онлайн, а как приобщиться к играм?

В.М.: Мы планируем продолжать поездки, не повторяя городов, у нас уже есть замысел следующего тура. Также планируем сделать онлайн-игру, одну или две, чтобы могли приобщаться игроки из-за границы. А еще мы собираем сообщество амбасадоров — уже учим и будем учить желающих проводить «лисьи игры» в своем городе. Нам хочется создать сообщество развития, обмена опытом. Новости об обучении будем публиковать на сайте «ПереФарбований лис».