Реформа профильной школы: опыт Британии и вызовы для Украины

Какие школьные предметы важнее? Уверена, этот вопрос возникает у всех, кто касается  украинского образования. В школьной системе, перегруженной 15–20 учебными предметами, старшеклассники вынуждены выбирать между «интересным» и «нужным». Реформа профильной старшей школы, которая вводится с 2027 года, обещает дать ученикам 10–12-х классов возможность выбирать часть предметов, еще часть будет обязательной.

Но кто и как будет определять, какие предметы действительно важны и должны быть обязательными, а выбор каких можно отдать самим ученикам? Ведь объявление какого-то предмета важным предполагает не только включение его в перечень обязательных, но и определение необходимого количества часов для овладения им, проведения ВНО после окончания изучения, а также систему подготовки и поддержки учителей по такому предмету. И тут будут интересны наработки других стран. Расскажу об опыте Британии.

В Великобритании система профильного образования существует уже много лет. Ученики обычно начинают выбирать предметы в середине 9-го класса, чтобы изучать их на протяжении следующих двух лет — в 10-х и 11-х классах. Выбранные дисциплины составляют примерно 30% всего учебного плана по количеству и учебному времени. Эти предметы отличаются не только областью изучения, но и уровнем академичности. Например, наряду с академическим курсом информатики могут быть прикладные курсы по вебдизайну или кибербезопасности, которые часто имеют проектно-ориентированный формат. Такой формат означает, что в течение некоторого количества уроков (примерно 40%) школьники изучают теорию, а потом разрабатывают практический проект: план собственного бизнеса или, например, вебдизайн сайта. Кроме сугубо обязательных и выбранных предметов, есть и так называемая полуобязательная составляющая. Например, ученик должен выбрать хотя бы один гуманитарный предмет — историю или географию. Некоторые школьники изучают оба, но бывают и такие, кто не выбирает ни один из них. Даже обязательная часть программы вариативна. Ученики могут выбрать комбинированный курс естественных наук или изучать физику, химию и биологию отдельно.

Распределение учебного времени на обязательные предметы меняется в течение 10-го и 11-го классов с постепенным увеличением количества часов на ключевые дисциплины: английский язык, математику и естественные науки. В 11-м классе (завершающем в средней школе) типичное распределение выглядит так: по 18% времени отводится на английский язык и математику, 20 — на естественные науки, 10 — на иностранный язык и 4% — на физическое воспитание. В конце 11-го класса ученики сдают ВНО по всем предметам, включая выбранные. Обучение в старшей школе (12-й и 13-й классы) предполагает изучение лишь трех-четырех выбранных предметов на углубленном уровне. Эти предметы готовят учеников к поступлению в университет или дальнейшему профессиональному обучению.

Привлекательная идея дать украинским ученикам возможность сосредоточиться на выбранном профиле содержит риск, что общество может воспринять это  как способ просто «разгрузить» школьников от всего «лишнего» и позволить им заниматься только тем, что интересно. Например, есть вероятность, что большинство девушек отдаст предпочтение курсам по искусству и дизайну, а парни — гейм-программированию и спорту. Вместе с тем при отсутствии внешнего оценивания (ВНО) по выбранным предметам и тесной связи с работодателями профильное обучение может превратиться не в путь к профессии, нужной на рынке труда, а в яркую, но формальную игрушку.

Поиск баланса в школьной программе — это вызов не только для Украины. Именно поэтому стоит обратить внимание на британский опыт и коротко очертить путь, которым Великобритания пришла к нынешней модели профилизации.

После Второй мировой войны в Британии школы делились на три типа:

1) гимназии (grammar schools), ориентированные на академическое образование, которые прокладывали путь в университеты. Эти школы отбирали учеников по вступительным экзаменам;

2) средние школы (secondary modern schools), которые давали только базовые академические знания и были ориентированы на рабочие профессии;

3) технические школы (technical schools) с фокусом на инженерные и естественные науки.

Но уже в 1960-х годах стало понятно, что такая модель углубляет расслоение и дискриминацию в обществе, увеличивая социальное напряжение. Те, кто не поступал в гимназию, считались неудачниками, их шансы получить высшее образование были минимальными. К тому же провалилась и идея технических школ, ведь обещанного государственного финансирования для оснащения они так и не получили (в дальнейшем эту идею реализовали уже в колледжах).

Чтобы преодолеть образовательное неравенство и обеспечить инклюзию, в 1965 году лейбористское правительство ввело систему comprehensive schools — общеобразовательных школ для детей с разным уровнем способностей без конкурсного отбора. Собственно, эти школы и сейчас доминируют в системе британского образования. Однако стоит отметить, что внутри школ всегда была дифференциация учеников по способностям по основным предметам (английскому языку, математике и предметам естественного цикла) со свободным переходом между уровнями в течение года в зависимости от прогресса учеников. Удельный вес grammar schools на сегодняшний день существенно уменьшился, особенно вследствие School Standards and Framework Act 1998, согласно которому запрещено создавать новые школы, которые отбирают детей на конкурсной основе.

Однако преодолеть природное неравенство детей невозможно. А изображать, что все равны, выдавая одинаковые аттестаты, нечестно и несправедливо не только по отношению к сильным, но и к слабым ученикам, которые при равных условиях оценивания могут выглядеть неудачниками, хотя часто прилагают в несколько раз больше усилий для достижения своего, пусть и посредственного, уровня.

Поэтому в конце 1980-х годов консервативное правительство Маргарет Тетчер ввело vocational qualifications — профессионально ориентированные дисциплины, направленные на практические, а не академические навыки, что сглаживало неравенство. Отличие объясню на примере. В британских школах можно изучать, например, академический курс (предмет) по бизнесу, который готовит ученика к будущей карьере менеджера крупного бизнеса. Или можно изучать бизнес для развития предпринимательских навыков и дальнейшего начала собственного малого бизнеса. Другой пример: можно изучать биологию академического уровня для дальнейшего поступления в медицинский университет либо же тесно связанный с биологией предмет по развитию ребенка с ориентацией на дальнейшую работу в сфере здравоохранения, что не исключает и путь к высшему образованию.

Политику еще большего создания разнообразия курсов по профилям и аспекту (практическому или академическому) продолжило левое правительство в начале 2000-х, создавшее условия для введения все большего количества творческих и практических предметов на выбор, дипломы по которым следовало рассматривать как одинаково ценные наравне с академическими предметами.

Такой подход поддержали как родители, так и школы, ведь в условиях, когда рейтинг школ базируется на ВНО по всем предметам, а отбирать поступающих по экзаменам нельзя, творческие и практические курсы помогали школам повысить рейтинги. Стоит ли говорить, что в этот период vocational курсы множились, как грибы после дождя?

Впрочем, в 2010-х все чаще стала звучать критика таких дисциплин как слишком слабых. Особенно из уст политических оппонентов, классически выступающих за конкурентные условия в экономике и образовании. А статистика не убеждала, что практичность vocational предметов помогала выпускникам в трудоустройстве, как это подавалось ранее.

Крайностей удалось избежать, когда коалиционное консервативно-лейбористское правительство в 2015 году ввело сбалансированный подход, который функционирует и до сих пор. На государственном уровне определили национальные показатели сбалансированности школьной программы (Attainment 8 и Progress 8), по которой, в частности, и оценивают эффективность работы школ. В этих показателях вес математики и английского языка буквально вдвое больше любого другого школьного предмета. Низкие оценки по математике и английскому автоматически закрывают двери в университеты (хотя это не исключает возможности их пересдать). Такое место математика и язык заняли и вследствие усиления глобализационных процессов в образовании и необходимости сравнивать свое образование с другими странами-лидерами, где numeracy и literacy — ключевые навыки. Здесь стоит отметить, что изучение языка в Британии сконцентрировано на навыках читать и создавать разной сложности и жанров тексты, что существенно отличается от украинского подхода, при котором преобладает изучение грамматики.

На второй ступени по важности определили академические предметы естественного цикла, информационные технологии, иностранные языки, а также так называемые гуманитарные предметы — географию и историю. Выбор был обусловлен внешним давлением со стороны университетов, ведь именно эти предметы фигурируют во вступительных требованиях. Государство заинтересовано в том, чтобы как можно больше учеников оставалось в академическом русле, а престиж школы определяется тем, где учатся их выпускники.

Остальное предметы отнесли к наименее важным и объединили в группу «Прочие». В перечень этих предметов относят и vocational qualifications, которые в последние годы существенно пересмотрели, улучшили, и сейчас у них хорошая репутация у работодателей. Несмотря на второстепенность этих предметов с точки зрения государства, они не являются второстепенными для учеников, ведь каждый курс заканчивается обязательным внешним независимым оцениванием.

Вся система выбора предметов и их наполнение в Великобритании очень динамично и работает как один из элементов работы рынка. Это связано с тем, что разработкой школьных курсов занимаются не правительственные структуры, а независимые коммерческие поставщики образовательных услуг, которые быстро реагируют на изменения в технологиях, требования рынка труда и глобальные образовательные тенденции. Эту гибкость поддерживает и система высшего образования, которая также функционирует не за государственный счет, а преимущественно в условиях конкурентного рынка образовательных услуг. В этой модели выживают заведения, которые выпускают специалистов с затребованными навыками и высоким уровнем трудоустройства выпускников. А это невозможно без высоких требований при поступлении в заведения высшего образования и соответствующего давления на школьное образование.

Возникает вопрос: где сейчас находится украинское образование и сможем ли мы научиться на чужих ошибках, чтобы не повторять их? Не пытаемся ли мы одолеть тот же путь, на который другие страны потратили больше полувека?

Мне особенно импонирует то, что сбалансированную модель образования в Британии удалось выработать в условиях политического компромисса между представителями правых и левых идеологий. Сможем ли мы найти свое компромиссное решение, которое объединит инклюзивность и здоровую конкуренцию в украинском образовании?