Деминер в 20+: как девушка из Донбасса очищает страну от взрывоопасных предметов

24-летняя Алина Стрельцова из пгт Николаевка близ Славянска работает в сфере гуманитарного разминирования уже два года. Быть полезной государству она хотела еще в школе, когда в 2014 году приходилось прятаться в подвале во время обстрелов.

Алина начинала как деминер, а сейчас занимается контролем качества в HALO Trust – международной организации, очищающей Украину от смертельно опасных предметов.
О том, почему Алина решила стать миноискателем, как проходит ее рабочий день и почему иногда работа доводит до слез, она рассказала Коротко про.

"Страха нет: уверена в своих коллегах"

- Алина, расскажите, как начался ваш путь в разминировании?

– С HALO Trust я познакомилась еще в школе. Тогда запомнила только их эмблему и то, что они рассказывали. Потом мы переехали в Краматорск. Однажды увидела, как кто-то учится на деминера – не понимала, что именно происходит, но было очень интересно. Знакомые рассказали, что есть организация, которая занимается разминированием, а это их учебная площадка.

Долго сомневалась, стоит ли идти: понимала, что работа будет на природе – то есть и в жару, и в холод. Но в 2020 году подала заявку. На следующий день мне позвонили по телефону и пригласили на собеседование. Я его прошла, но меня спрашивали: "Ты уверена в своем выборе? Ты ведь такая молодая, зачем тебе это?" А я думала: "Надо – значит надо". Прошла обучение – и начала работать.

– Почему вы решили, что вам это нужно?

- Знаете, не могу сказать, что я "девочка-девочка" - у меня больше мальчишеский характер. Мне было интересно, как работают саперы, как ищут мины. И я пошла за своим интересом.

Плюс у меня и папа, и муж – военные. Они вдохновляли меня, и я решила, что хотя бы так смогу помочь стране.

– Как выглядит рабочий день деминера?

- Если я не в командировке, то просыпалась в 4-5 утра. К пяти меня уже забирали. Начинали работу в 7, особенно в жару – чтобы раньше закончить. Сначала останавливались на кофе, потом ехали на участок, собирали оборудование, расходились по "проходам" – так у нас называются рабочие зоны.

В конце дня собирались, ехали назад – к пяти-шести вечера я уже была дома.

– Вы два года работали в поле, а сейчас на контроле качества. В чем разница между этими ролями и что вам больше по душе?

– Трудно сказать. Наверное, в поле было проще, но на контроле интереснее: видишь, как другие работают, много путешествуешь. Сейчас работаем в Харьковской области.

В поле ты знаешь свою задачу, знаешь правила, как работать безопасно. Весь день на природе, птички поют – красота.

На контроле качества мы взаимодействуем с отделами разминирования, информирования, уничтожения боеприпасов, технического обследования. Нужно знать кучу операционных стандартов. Честно говоря, голова идет кругом. Но я справляюсь.

– Очень Харьковщина загрязнена взрывоопасными предметами?

– Да, потому что Чугуевский и Изюмский районы, где мы работаем, долго были под оккупацией, там шли бои. А когда идут боевые действия – все минируют. У кого-то было на это много времени. Если двигаться дальше – в сторону Купянска и Липцев – там просто огромное количество мин и опасных предметов.

– Это очень опасная работа. Неужели вам не страшно?

– Во время работы – мне не страшно. Я уверена в своих коллегах, уверена, что они делают все правильно. И, честно говоря, страха вообще нет.

- Но ведь, наверное, были опасные ситуации?

– Сейчас сложное трудно вспомнить. Самое опасное было, когда мы работали за Бахмутом поближе к серой зоне. Тогда начался обстрел – не по нам, но очень близко. Нас эвакуировали, и тогда было страшно. В общем, если соблюдать стандарты - все безопасно. Мы всегда работаем строго по правилам.

– Какой момент в своей работе вы запомните на всю жизнь?

– Наверное, тот, когда мы все командой встретились. Мы переехали в Бровары, где наш головной офис. Тогда коллектив был невелик, мы все друг друга хорошо знали. Кто-то остался на оккупированных территориях. Но я все равно была очень рада видеть всех.

Это был самый теплый момент: чувствовали себя как одна большая семья. Сейчас людей больше – уже всех не запомнишь.

"Больно смотреть, как люди пренебрегают своей безопасностью"

– Вы говорили, что вам хотелось плакать, когда видели, как страдают люди. Часто приходится с этим сталкиваться? Как справляетесь с эмоциями?

- Очень больно видеть, как люди пренебрегают безопасностью. Например, знают, где заминировано, но все равно туда идут – взрываются. Многие едут на рыбалку, хотя знают, что там опасно.

Я раньше работала в отделе информирования относительно минной опасности, общалась с огромным количеством людей - знаете, многие слишком уверены в себе. Считают, что с ними все будет хорошо, что они не взорвутся. Но это не так. Очень трудно потом видеть людей без ног, без рук – потому что они трогали то, чего нельзя.

Думаю, сейчас дети лучше знают, как действовать, если находят что-нибудь подозрительное. Они говорят об этом родителям, но не все родители прислушиваются. А вообще я проходила психологическую поддержку и принимаю магний B6 – стало легче.

– Что советует психолог, как справляться с эмоциями?

- Если просто увидела что-то страшное – нужно перестать смотреть, сделать дыхательную практику, переключиться на другое. Или помочь, если я могу.

– Как реагируют близкие и друзья на вашу профессию? Поддерживают?

– Мама поначалу очень переживала. Говорила: "Боже, что это за работа такая, куда ты едешь?" Но с каждым месяцем становилась более спокойной. Сейчас уже не волнуется и мною гордится – меня это очень вдохновляет. Также муж и папа – поддерживают и гордятся.

– Кстати, какое у вас образование? Уже закончили обучение?

– У меня юридическое образование, я уже закончила обучение, но в этом году хочу поступить на психолога. Но психология мне нужна, прежде всего, для себя и своей семьи. Мне очень нравится работать в HALO, хочу посвятить этой сфере больше времени. Работы ведь хватит на десятки лет вперед.

"В обществе есть недоверие, мол, это не женская профессия"

– В Украине профессию деминера редко связывают с девушками. Сталкивались с пристрастностью?

- У нас в целом часто пристрастно относятся к женщинам в армии. Лично в лицо никто ничего не говорит, но я вижу взгляды, слышу, как что-то обсуждают между собой.

Был случай. Стоим мы с девчонками, женская команда, а сзади мужчины говорят: "Что они там могут делать?" Я ничего не отвечаю. Зачем? Ну да, есть недоверие в обществе, мол, это не женская профессия. Но в HALO подобное отношение – недопустимо, все наши коллеги-мужчины знают, что девушки справляются наравне с ними.

– Но ведь некоторые мужчины, пожалуй, наоборот – уважают?

– Есть и такие. Они могут подойти, поблагодарить, сказать: "Спасибо вам за ваш труд". Это очень приятно. Но, к сожалению, у нас в стране с гендерными вопросами еще предстоит работать.

– А если говорить о будущем: что бы вы хотели изменить в сфере гуманитарного разминирования в Украине?

– Наверное, улучшить систему приоритизации разминирования. Сейчас она слишком субъективна. Есть участки, которые определяются как приоритетные, но не важнейшие для местного населения.

Хотелось бы изменить подход – чтобы приоритеты определялись по реальной потребности. Или чтобы это делала организация, потому что на местах мы видим ситуацию, но решение принимаем не мы.

– Как считаете, специалистов сейчас хватает? Ведь заминированных территорий очень много, и, говорят, на их разминирование уйдут сотни лет.

– Сейчас, думаю, людей хватает. К сожалению, не так много освобожденных территорий. Мы могли бы работать еще больше. Есть и другие организации с большим количеством работников. Радует, что мы все этим занимаемся. Конечно, хотелось бы больше.

– Есть у вас мечты или цели, не связанные с войной? Что еще хотели бы выполнить?

– Очень хочу вернуться домой. И очень хочу ребенка. Но сейчас, думаю, это небезопасно. Я и так очень переживаю, а за ребенка волновалась бы еще больше.