"Руина", "Смута" и "Революции": а где будущее?

Эти три термина мы часто используем в нарративах. Первый — к нашему прошлому, второй — с надеждой о будущем россиян, третий — обычно для пафоса настоящего. Если попытаться взглянуть на историю украинских земель с точки зрения популярной сейчас в академии "глобальной" истории, то получим интересную картинку.

Во-первых, национально-освободительная или казацкая революция Хмельницкого и Руина, последовавшая сразу за ней, повлияли на то, что казацкие элиты упустили... Милитарную революцию в Европе. Казацкая пехота, которая еще в середине XVII века была одной из лучших в мире, ничем не хуже знаменитых испанских терций, уже в первой половине XVIII в. перестала быть главной ударной силой, а роль казаков постепенно свелась к разведке и вспомогательным функциям.

Тем временем, создание централизованной регулярной армии требовало создания централизованных абсолютистских систем. В этой части мира с этой задачей справилась только Российская империя, благодаря, в том числе, той же православной/казацкой элите. Это позволило ей на некоторое время войти в ряд сверхдержав, способных бросить вызов даже Наполеону. Идем дальше.

После Милитарной революции, в конце XVIII — начале XIX в. идет Промышленная революция и индустриализация. Почивая на лаврах победителей Наполеона, российские элиты тупят и вовремя не обращают на нее внимания. Соответственно, лишь унизительное поражение в Крымской войне и очень сомнительная победа по очкам в русско-турецкой войне 1877-1878 годов заставляют их начать двигаться.

Как следствие, масштабная индустриализация на украинских землях в конце XIX в. начинается только в империи Романовых. Причем, как показывает Скотт Рейнольдс Нельсон в "Океанах зерна", украинские земли становятся экономическим "центром" имперских усилий. Это касалось как промышленности, так и аграрного сектора. Под глобальную торговлю украинским зерном выстраивалась система железнодорожного сообщения с Югом во времена Витте. Тем временем, западноукраинские земли, кроме галицких нефтепромыслов, остаются оторванными от глобальной торговли и экономически убыточными.

Зато, либеральное законодательство Габсбургов позволяет спокойно развивать национальные проекты, которые те же Романовы пресекали самым тупым образом, себе же во вред. Когда начинается революция 1917-1923 годов, украинские суверенные проекты, то есть те, которые претендовали на самостоятельность своей игры, проигрывают, однако усилия, которые потратили большевики на их преодоление, заставили их вести себя не как безоговорочных триумфаторов, а скорее как Север США после 1865 года во времена Реконструкции. Как следствие, многие деятели украинских проектов переходят на их сторону и пытаются строить советскую Украину.

Как только большевики окрепли, они возвращаются к политике "военного коммунизма" (Сталин в этом смысле просто верный и последовательный ученик Ленина, а не отступник). Путем подавления украинского села коллективизацией и Голодомором и интеллигенции репрессиями (двух главных протестных украинских групп) коммунисты берут под полный контроль большую часть украинских территорий. Параллельно с этим осуществляется масштабная индустриализация, а значит, хоть и с опозданием, но Промышленная революция все же приходит на эти земли.

Тем временем, западноукраинские земли остаются и впредь преимущественно аграрными, нефтяные месторождения почти исчерпываются уже после Первой мировой. Если Габсбурги развивали только сервисную индустрию/инфраструктуру и давали либеральные свободы, то из межвоенных наследников империй только Чехословакия повторила этот "договор". Румыния и Польша предлагали экономическую отсталость, оторванность от глобальных торговых потоков и... национальные притеснения. Замечательный "коктейль", который заставлял молодежь, не имевшую возможности реализоваться, все чаще уходить в подполье (сначала коммунистическое, затем националистическое).

По завершении Второй мировой западноукраинские земли получили примерно то же, что и остальные украинские территории — приход Промышленной революции, в обмен на репрессии и маятник национальной политики, колебавшийся между украинизацией и русификацией. XXI век подготовил новую революцию для человечества, связанную с Искусственным Интеллектом и полным изменением социально-экономической модели человеческой цивилизации.

Поскольку это происходит здесь и сейчас, многие еще не осознают, что масштаб и влияние этой революции не меньше, чем Сельскохозяйственной, Милитарной или Промышленной, о которых популярно писал Харари в "Homo Sapiens". И вот здесь главный вопрос нашего времени — каким образом наша, теперь согласно официозу "Война за Независимость", вписывается в глобальную революцию Искусственного Интеллекта?

Ведь предыдущие "национальные революции" приводили к тому, что глобальные технологические революции модерна мы проходили только через принуждение, огромные жертвы и как часть других субъектов. Желаем ли мы для себя и тех, кто будет жить после нас, именно такого будущего? Если нет, то, возможно, впервые в истории стоит говорить не о национальных революциях и войнах, а о том, как нам не упустить очередные глобальные изменения в мире? Как нам самим стать частью этих изменений и суверенно влиять на свое будущее? А можно об этом не думать, как не думали в прошлые века.

Просто надеяться, что вот-вот у россиян начнется очередная Смута? Однако, каким образом даже гипотетическая Смута в России, которая не факт что вообще случится, спасет нас от выпадения из контекста глобальной революции ИИ? На этот вопрос не отвечают даже самые умные из "патриотов". Что уж говорить об остальных. В результате, праздник жизни, как на этой картине, продолжается, только похмелье с каждым днем все ближе...