Алгоритм трагедии или от США до Шаргорода: как медиа выбирают, какие смерти заслуживают внимания

Последняя неделя продемонстрировала, как работают современные медийные механизмы. Убийство 23-летней украинской беженки Ирины Заруцкой в американском метро стало международной новостью, тогда как трагедия с двумя школьниками в Шаргороде осталась в пределах национального информпространства и достаточно в ограниченном дискурсе. Обе истории одинаково болезненны, но их медийный путь кардинально отличается.

Дело Ирины мгновенно превратилось в политический инструмент. Дональд Трамп на Truth Social написал: «кровь этой невинной женщины буквально видно, как капает с ножа убийцы, и теперь ее кровь на руках демократов, отказывающихся сажать плохих людей в тюрьму». Илон Маск пообещал $1 миллион на создание муралов памяти Ирины в «видных локациях американских городов», распространив историю среди 225 миллионов подписчиков.

В США дело Заруцкой стало удобным инструментом для разных политических лагерей. Консервативные медиа и комментаторы сразу вынесли ее на первые полосы, использовав в качестве аргумента против «либерального замалчивания» преступлений. Для Fox News это еще одно доказательство провала политики демократов в сфере безопасности, для республиканских политиков возможность обвинить оппонентов в двойных стандартах. Консервативные медиа сравнивают молчание об Ирине с реакцией на Джорджа Флойда отмечая, что губернатор Северной Каролины «ничего не сказал о жестоком убийстве Ирины», хотя в 2020 году «нашел время расстроиться смертью Джорджа Флойда». Когда трагедия становится доводом в политической борьбе, она автоматически получает глобальный резонанс.

Заслуживает внимания и трансформация дискурса вокруг расовой динамики. Консервативная комментатор Лиз Вилер обнародовала статистику освещения в The New York Times: George Floyd — 5,897 статей, Трейвон Мартин — 1,190, Дэниел Пенни — 100, Ирина Заруцкая — 0, добавив: New York Times is propaga Хармит Диллон из Министерства юстиции заявила, что рассматривает «потенциальную расовую мотивацию» в убийстве и вопрос «почему мы не видим этот тревожный инцидент во всех ночных новостях, когда видели то же с Джорджем Флойдом». В ответ аналитик CNN Брайан Стелтер назвал критику консерваторов «открытым расизмом», утверждая, что они «разжигают страх перед афроамериканцами, потому что этот мужчина напал на белую женщину». Создается новый нарратив об «иерархии жертв» — кто заслуживает большего сострадания: украинская беженка или афроамериканец с психическими проблемами.

Локальный контекст и политические приоритеты

Трагедия в Шаргороде, казалось бы, обладала потенциалом для серьезной дискуссии — насилие в образовательной среде, психическое здоровье подростков, отношения между учителями и учениками. В мирное время такое событие могло бы спровоцировать недели обсуждений о реформе образования и подростковой агрессии. Однако условия военного положения создают специфическую медийную иерархию приоритетов. Когда ежедневно гибнут люди от ракетных ударов, внутренние социальные проблемы отходят на второй план, а политизация выгодна по совсем другим направлениям. В перемешку с налетами в Виннице и инцидентом с российскими дронами в Польше в тот же день шаргородская история просто медийно потерялась. Кроме того, в условиях единства перед внешней угрозой политические силы избегают острой критики внутренних институтов — нет простора для политизации образовательных проблем, когда все ресурсы сосредоточены на обороне.

К тому же, история Ирины идеально вписалась в американскую расовую дискуссию: белая украинка-беженка, черный бездомный рецидивист. Это готовый символический конфликт для потребления массовым человеком.

Итак. Современное информационное пространство работает не исключительно по логике важности или масштаба трагедии, а по принципу полезности существующих нарративов. События становятся вирусными, когда их можно использовать в качестве аргумента в больших дискуссиях — расовых, политических, геополитических. В цифровую эпоху трагедии конкурируют за внимание не своей болезненностью, а своей способностью питать существующие конфликты и нарративы.

Убийство украинки Заруцкой в США и школьников в Шаргороде

Жестокое убийство украинки в США всколыхнуло общество. 22 августа в общественном транспорте произошла трагедия — 23-летняя Ирина Заруцкая , которая выехала из Украины, чтобы спастись от войны, зарезал нападающий.

Злоумышленник нанес девушке многочисленные удары ножом, в том числе в область шеи. Прибывшие медики констатировали ее смерть.

Полиция оперативно задержала подозреваемого — 34-летнего бездомного Декарлоса Брауна. Мотив его жестокого поступка пока остается неизвестным.

Ранее СМИ распространили видео с камер наблюдения, на котором зафиксирован момент нападения . Журналисты отмечают: кадры очень чувствительны и не предназначены для просмотра широкой аудиторией.

Что касается другого резонансного убийства, то 10 сентября в городе Шаргород убили двух школьников, учащихся 10-го и 11-го класса Шаргородской территориальной громады.

Как оказалось, расправы являются их бывшим 23-летним учителем. Полиция сообщила, что мужчина якобы напал на ребят, в то время как те шли в учебное заведение. Бывший учитель нанес подросткам удары в шею. Дети скончались при оказании неотложной помощи.

Елена Тополя и разрушеная квартира в результате российского обстрела Королева Летиция / © Getty Images Кэти Холмс / © Getty Images Президент России Владимир Путин и атака дронами и атака дронами