8 мая в ночном клубе Otel' в 19.00 состоится шоу-показ Михаила Коптева. Его называют треш-модельером, луганским панк-кутюрье и квирным художником, сам он настаивает на номенклатурном "художник-модельер".
При этом фото его показов едва проходят цензуру медиа. Его костюмы открывают гениталии и не помогают выглядеть одетым, как того требует социальный этикет. Более того, вызывают приступы смеха, недоумения и даже гнева. Михаил Коптев, кажется, менее всего работал за свою жизнь собственно модельером, и все же умудряется в течение 30 лет карьеры вызывать интерес и резонировать с текущей повесткой.
В 1990-е мода по всей стране представлялась в виде фееричных шоу, которые предпочитали называть театром, а проходки в костюмах щедро дополнялись элементами водевиля с цирком. Выпускник обувного техникума, коллекционирующий импортный глянец, в 1993 основал в Луганске театре провокационной моды "Орхидея" и добавил к этому эстрадному набору еще и обнаженку. При всей невообразимой провокационности шоу Коптева на 100 процентов отражали то, как общество воспринимало западный фешн. Запредельно эпатажно, максимально незнакомо и непохоже на действительность.
Сейчас у Коптева новый этап. Арт-дуэт Synchrodogs в 2012 сняли с ним проект, и вместе с фотопроектом его открыли западные медиа. Он переехал в Киев из оккупированного Луганска. Поводом было участие в международной биеннале 2015 "Киевская школа" по приглашению кураторки Леси Кульчинской. В 2016 он представлял свой театр "Орхидея" в Вене в культурном центре WUK. В 2017 видео его шоу луганского периода показывали на выставке в "Мыстецком Арсенале" "In progress. Дресс-код Украины времен Независимости" кураторки Зои Звиняцковской.
О нем начала писать пресса — и политическая, и бульварная, и арт-профильная. Радиус покрытия был нетипично широк как для модельера, который давал повод как для сенсации, так и арт-критики.
Сквозь призму его шоу принялись рассматривать 1990-е в Восточной Европе, видя в них все признаки эпохи: невиданную степень свободы, умноженную на хаотичную практику увлечения перешивки западным секонд-хендом. Тогда же попал в поле внимание артистичной квир тусовки. О нем заговорили как о перформантивном художнике, саму практику назвали "эмансипативной" и начали видеть в его деятельности намного больше, чем он Коптев ожидал и добивался.
Сам же Михаил Коптев все 30 лет карьеры не меняет стиля. Он создает "обоймы", а не коллекции, потому что второе — "это про коммерческих модельеров, которые нашили г...ща, собрали маркетологов, и думают, как это удешевить. А чтобы все это продать, показывают коллекцию зима-осень девяносто восемь". Он подчеркивает, что за 30 лет работы продал 60 предметов одежды. Собирает моделей с улицы. Называет их "орхидемонами", от которых нужно одно — "не бояться себя". Устраивает молитву перед началом шоу, призывая начать "неслышимый разговор языком костюма". Позирует, играя в эпатажного творца от моды. Говорит про библию с журналистами, которые ждут от него провокации и бульварной сенсации, а с арт-изданиями матерится, как сапожник, и называет обозревателей "бруднымы лесбийками". Все это можно было бы назвать пародией на всю модную систему, но есть одно но. Сам Коптев в это безусловно верит.
В 1990-е к нему на кастинг приходили девушки, которым льстил статус модели. Кто-то хотел устроить месть для бывшего, появившись в провокационном образе на людях, или вернуть страсть в отношения. Теперь к нему записываются на участие с совершенно разным запросом, от арт-практики до самовыражения или реализации тяги к эксгибиционизму. Во время шоу участники, "голые и смелые" (используется также вариант "разнузданные пьяные голые девки"), достигают максимальной степени свободы. Коптев ратует за вещи совершенно невозможные. Чтобы секс освободился от норм любой морали, снова стал восприниматься базовой потребностью, как "дышать, пить, есть, спать" и перестал быть двигателем рекламы и торговли. Странным образом эта утопия включается, когда участники шоу в капроновых легинсах на голую попу появляются на подиуме.
Благодарим арт-дуэт Synchrodogs за предоставленные фото