Уцелеть и не сойти с ума: как в Павловке лечат искалеченную психику наших защитников

Журналисты американского издания The New York Times побывали в Киевской городской психиатрической больнице имени Павлова, которую чаще называют просто “Павловка”. Здесь лечат людей с тяжелыми психическими заболеваниями, преимущественно с шизофренией.

Но в июне прошлого года в Павловке открыли временное отделение для военных на 40 коек. Однако за шесть недель их количество выросло до 100. Лечение обычно длится три-четыре недели, затем солдаты возвращаются в свои части для осмотра медицинской комиссией.

…Младшему лейтенанту по имени Руслан постоянно снится один и тот же сон: он прыгает в окоп, но это не окоп, а могила.

— Я бы лег в какую-то нору и спрятался, – признается он.

Другой солдат по возвращении из зоны боевых действий не может спать. И таких историй здесь много.

29-летний Станислав в мирной жизни был поваром. Через шесть месяцев на фронте он, по его словам, потерял вкус к жизни.

— Мне говорят, что я разговариваю во сне со своими побратимами. У меня исчез аппетит. Я стал беспокойным. Не могу сосредоточиться на чем-то одном: в голове нет порядка, — говорит Станислав.

Солдаты жалуются, что их организмы дают сбой, отказываются “работать”.

Александр почувствовал это во время ротации. Когда возвращался с фронта, начинал заикаться, руки дрожали, давление повышалось. Опасность была позади, а вот стресс остался.

Младший лейтенант Руслан до российского вторжения был учителем рисования. Он не может избавиться от ощущения, что вот-вот произойдет что-то ужасное.

В Бахмуте он командовал саперным подразделением и получил задание установить мины перед украинскими позициями прямо под обстрелами. Он справился, но теперь этот опыт с ним все время.

— Все ужасы Бахмута преследуют меня. Это был ад. И я продолжаю жить в аду, — говорит солдат.

Возможности Павловской больницы – ограничены. По словам директора Вячеслава Мишиева, больным могут предложить стандартное лечение – преимущественно медикаментозное.

Через три-четыре недели солдаты возвращаются в свои части для осмотра медицинской комиссией. По оценкам Мишиева, около 70% из них вернутся в ряды ВСУ.

Врач Антонина Андриенко курирует одну из солдатских палат. Она порой часами слушает истории своих пациентов.

— У одного солдата родители жили в серой зоне. Они сидели на кухне, когда в их окно прилетела граната. Он пошел домой, чтобы собрать их остатки и взял две сумки. Одну для отца, другую для матери, — рассказывает медик.

По ее словам, в такой ситуации никакие пилюли не помогут.

…Сегодня ученые считают, что последствия психической травмы могут выходить за пределы человеческой жизни, кодируя черты еще нерожденных детей.

Это беспокоит психиатра Олега Чабана, который консультирует Министерство обороны Украины. Он наблюдает за украинскими солдатами с 2014 года. Говорит, что когда бойцы покидают зону боевых действий, у них появляются определенные симптомы: кошмары, отрицательные воспоминания, бессонница.

Профессор рассказывает, что эпидемиологи, изучающие детей, рожденных десятилетия спустя после Голодомора, обнаружили у них следы того, что пережили их родители. Эти дети имеют более высокие показатели ожирения, шизофрении, диабета. У них более низкая продолжительность жизни.

— Меня это беспокоит. Потому что я хочу, чтобы мои внуки и правнуки жили в стране под названием Украина, — признается Олег Чабан.