Путин и Ким заключили тайный пакт, присоединится ли к диктаторам Си? Интервью с дипломатом Левченко

12 сентября на Дальнем Востоке России тет-а-тет пообщались два диктатора – глава Кремля Владимир Путин и глава Северной Кореи Ким Чен Ын. Последний прибыл на место встречи на бронированном спецпоезде, в котором провел почти сутки. Очевидно, повод для поездки был действительно очень весомым. Отсутствие в программе визита такого пункта, как пресс-конференция, еще больше подтверждает версию, что Путин и Ын говорили о военных вещах – по меньшей мере, о военной помощи для страны-агрессора, по большей, о создании тайного союза.

Кто может присоединиться к этому "клубу токсичных диктаторов"? Какую сторону выберет Китай? Есть ли у демократического мира ответ на такое возможное объединение? Своим мнением по этому поводу в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL поделился украинский дипломат, посол Украины в Хорватии и Боснии и Герцеговине в 2010-2017 годах Александр Левченко.

– 12 сентября состоялась встреча Кин Чен Ына с Путиным, один диктатор поехал к другому. Эти двое говорили тет-а-тет, пресс-конференции не предполагалось. Озвучиваются версии, что могли обсуждаться темы поставки России оружия. По вашим оценкам, решится ли северокорейский диктатор открыто поддерживать оружием российского диктатора? Если да, чем это может ему грозить?

– Известно, что Ким Чен Ын приехал в Россию на бронированном поезде, это путешествие было достаточно продолжительным. Следовательно, это не только для того, чтобы просто засвидетельствовать свое комплементарное уважение Путину. Очевидно, что разговоры были серьезными.

США предупредили о нежелательности того, чтобы Северная Корея поставляла вооружение России, ведь это принесет ей дополнительные санкции. Между тем, пресс-секретарь Кремля Песков ответил, что это не дело США – давать кому-либо рекомендации и вмешиваться в процесс переговоров других сторон.

Поэтому очевидно, что там договаривались о серьезных вещах, по-видимому, военного характера, потому что пресс-конференции не было. На ней ведь надо было сказать, о чем договаривались. Есть очень большая опасность, что Северная Корея пойдет на то, чтобы поставлять России необходимые ей боеприпасы или какие-то виды вооружений.

– Может ли между этими двумя диктаторскими режимами будет создан определенный альянс в противовес западному демократическому миру? Есть ли опасность, что к этим двум диктаторам присоединятся и другие диктаторы?

– Да, такая ситуация не исключена. Об этом не будут открыто говорить, потому что это вызов всему демократическому миру и международному сообществу. Если такой пакт и будет, он будет тайным. Поэтому, возможно, этот союз будет оформлен тайным документом, а раз туда поехал глава северокорейского государства, это очень вероятно.

Будет ли еще кто-нибудь к ним присоединяться? Не исключено. Впрочем, учитывая, что Северная Корея слишком одиозная страна, трудно сказать, кто еще может к ним присоединиться. Россия оказалась в сложной ситуации, ей нужно хоть от кого-то иметь конкретную помощь. А другие страны просчитывают свои выгоды – тот же Иран, Китай. Но присоединение к этому договору будет слишком проблемным, в частности с организационной точки зрения, ведь нужно разделять видение этих диктаторских режимов того, как все происходит в мире. А это видение слишком специфическое и слишком расходится с тем, о чем идет речь в Уставе ООН и действующем международном праве.

– Если действительно будет создан некий "клуб токсичных стран", по вашему мнению, как будет готов действовать демократический мир, Запад? Какой противовес он может дать? Ведь мы знаем, что, несмотря на высокие ценности, его слабое место – слишком медленные и слишком осторожные решения.

– Прежде всего, все это происходит на фоне российского вторжения в Украину. Это главная тема. Это то, что толкает Россию искать себе хоть каких-то союзников, потому что даже другие страны, с которыми она общается, открыто встать на сторону России не решаются и считают это ненужным для своих национальных интересов.

Понятно, почему Северная Корея выразила готовность стать союзником России – она фактически изолирована от мира. Поэтому Западу следует противостоять не столько Северной Корее и ее союзу с Москвой, сколько российской агрессии. Если демократический мир обратит на это еще большее внимание и, наконец, более решительно поддержит Украину, то поражение в войне России и будет ответом демократического мира на эти попытки узурпировать часть нашей планеты диктаторскими режимами.

– Вопрос по Китаю. Эта страна не приняла участия в последнем саммите Большой Двадцатки. Как вы думаете, насколько это отрицательный сигнал? Можно ли сказать, что Китай все больше приближается к путинскому режиму и готовится к его открытой поддержке?

– Я не уверен, что отсутствие Китая на саммите G20 – это сигнал поддержки России. Для неприбытия Си Цзиньпина на саммит могло быть много причин – от состояния здоровья до текущей ситуации в стране, от определенного расчета относительно того, есть ли ему сейчас смысл отвечать кому-то на вопросы в присутствии многих журналистов, с кем-то договариваться, с кем-то говорить и т.д. 

С одной стороны, мы видим конфронтацию между Вашингтоном и Пекином. С другой стороны, мы видим, что США проводят активную дипломатическую работу по визиту в Китай госсекретаря, министра, ответственного за экономическое развитие и т.д. Следовательно, предпринимаются определенные шаги для нормального разрешения ситуации в американо-китайских отношениях. Учитывая, что речь идет о двух самых влиятельных странах мира, многие другие страны мира зависят от того, как пойдет этот трек отношений.

Не надо быть наивными и надеяться, что Китай присоединится к каким-либо решительным антироссийским действиям. Нам нужно работать над тем, чтобы он как можно меньше был вовлечен в поддержку РФ. А ему приходится это делать, поскольку есть достаточно высокий процент и торговли, и экономических контактов Пекина с Западной Европой и Северной Америкой.

Поэтому идти на конфронтацию с западным миром, при том, что Россия никак не имеет успеха на фронтах Украины, пожалуй, Пекин сочтет пока неуместным. Чем больше таких успехов у Украины и чем больше поражений у России, тем больше Китай будет дистанцироваться от РФ.

– Последний вопрос – по поводу финансовой стороны проблемы. К сожалению, мы видим, что у путинского режима до сих пор есть ресурсы на ведение агрессивной войны. Ведь у российских нефти и газа есть свои рынки сбыта, в частности, в Китае и Индии. Известно также о том, что часто западные санкции против России обходятся. Как вы считаете, может ли быть принято определенное решение на уровне международной структуры, той же ООН, например, которое поставило бы точку в этом вопросе, чтобы диктаторский режим в России больше не получал финансовых вливаний?

– ООН – конечно, нет. Россия член Совбеза, следовательно, об этом вообще не может идти речи. Санкции – политика невоенного влияния на ситуацию в России. Мы видим, что Россия – хитрое государство, обходящее санкции через третьи страны, дает им заработать на том, что через них идет поставка товаров России. Хотя принимаются решения по вторичным санкциям в отношении третьих стран, вовлеченных в эти схемы.

Думаю, эта санкционная политика будет продолжаться. Потому что она демонстрирует видение стран Запада, что невоенные методы тоже важны и должны побуждать к определенной реакции. Все уже перестали наивно надеяться, что эти невоенные методы изменят политику России.

Конечно, хотелось бы, что это давление на РФ было намного сильнее, но между тем мы видим, что в какой-то степени эта санкционная политика донимает, вредит РФ. Однако, похоже, все доходят такой точки зрения, что для того, чтобы прекратить эту войну и вернуть российскую армию на московские болота и в Сибирь, самое важное не столько санкции, сколько предоставление украинскому государству современного оружия, которое позволит нам быстрее закончить эту кровавую войну. Поражение России в этой войне будет свидетельством того, что цивилизованный мир победил тиранию и агрессию.

Итак, главный вопрос, вокруг которого все оборачивается, чтобы закончилась война и чтобы Украина в этой войне полностью отстояла свой территориальный и государственный суверенитет.