Чем дальше от фронта, тем больше призывов воевать до победного конца

Иногда чтобы говорить даже правильные вещи, нужно иметь на это моральное право.

Среди моих знакомых и даже друзей немало тех, кто считает любые переговоры с Россией табу. Их тезис: Россию можно победить или она победит нас. Любой компромисс невозможен.

На мой мальчишеский взгляд, сомнительный тезис. Даже Сталин с его беспрецедентной репрессивной машиной и дивизиями внутренних войск НКВД так и не покорил Западную Украину, то есть 6 современных украинских областей. УПА минимум на 10 лет пережило советского диктатора. А мечта о свободной Украине пережила Советский Союз. Украинский язык продолжал доминировать в присоединенных в 1939 году регионах. А как только появилась возможность, 89,3% галичан поддержали независимость Украины на референдуме уже в марте 1991 года.

Как когда-то сетовал Сталин, украинцев слишком много, чтобы всех их депортировать в Сибирь. Вряд ли кто-то верит, что Путину может удаться то, что не удалось Сталину: ассимилировать или уничтожить нас всех. Время не то, ресурсы не те, репрессивный аппарат скорее коррумпирован, чем мобилизован. Конечно кремлевский упырь может мечтать о полном поглощении Украины, но вряд ли реально рассчитывает на это. Единственный шанс проглотить нас - это довести Украину до современной руины, когда длительная братоубийственная война заставит украинцев поверить, что концлагерный "русский мир" лучше войны всех против всех. Что уже случалось не раз в нашей трагической истории...

Поэтому я подчеркивал и подчеркиваю: сохранить украинское государство и его субъектность, то есть право самим определять свою судьбу, гораздо важнее, чем вернуть временно оккупированные территории. Которые с миллионами жителей, которые искренне ненавидят Украину, могут превратиться для нас в такого же троянского коня, в которого Западная Украина превратилась для СССР. Тем более, что Сибири у нас нет и депортировать миллионы путинофилов просто некуда. Перевоспитать их нереально. А "окончательное решение русского вопроса" по рецептам д-ра Гебельса в Украине даже представить невозможно. Потому что, встав на этот путь, Украина перестанет быть Украиной, а весь свободный мир нас проклянет.

Теперь о границах. На удивление украинских ястребов, границы определяют не армии на поле боя, а политики за столом переговоров. О признании аннексии Западной Украины/Восточной Польши Сталин начал договариваться с британцами (в лице министра иностранных дел Его Величества Энтони Идена) в конце 1941 года, когда Вермахт стоял под Москвой. А окончательные послевоенные границы, в том числе и СССР (часть западной границы которого была одновременно границей УССР) определялись в Тегеране, Ялте, Потсдаме и Париже, а не в Берлине при подписании акта безусловной капитуляции Третьего Рейха. И определяли их не генералы, а политики.

Кстати, легитимное польское правительство в изгнании, которое имело свою резиденцию в Лондоне, до последнего настаивало на сохранении границ Второй Речи Посполитой по состоянию на 1 сентября 1939 года. Из-за чего Черчилль обругал польского премьера Миколайчика и впоследствии по настоянию "дядюшки Джо" признал марионеточное правительство "люблинских поляков", которое было гораздо более сговорчивым в вопросе границ послевоенной Польши.

Послевоенные итало-югославская, венгерско-словацкая, румыно-венгерская, советско-румынская, болгаро-румынская, франко-итальянская и советско-финская границы были утверждены только в 1947 году в результате Парижской мирной конференции, на которой победители определяли границы побежденных и репарации с них.

Это означает, что границы современной Украины - результат не только победы СССР во Второй мировой войне, но и политических договоренностей, достигнутых в ходе этой войны и по ее завершении.

Кстати, межвоенные границы также рисовали не в Компьене, где завершилась Первая мировая, а на Парижской конференции 1919-1920 годов...

Поэтому как бы ни завершилась российско-украинская война, контуры послевоенного мира будут определяться именно на переговорах. А рамку возможного для переговоров будут задавать наши Силы обороны на поле боя. К сожалению, сейчас нет никаких оснований считать, что такие переговоры возможны без участия России. Разве что кто-то лелеет розовые мечты об оккупации ее безграничных пространств или о ее распаде в озорном будущем. Оставим эти мечты на совести мечтателей...

И последнее. Когда на неприемлемости переговоров с путинской Россией настаивают те, кто несет на себе бремя этой страшной войны и своей и собратьев жизнью оплачивает ее цену (как вот например Богдан Кротевич), я - не соглашаясь - с огромным респектом отношусь к их позиции. Потому что они ежедневно сполна платят за нее.

Но когда об "экзистенциальной войне" и неприемлемости любых компромиссов с Россией говорят люди в штатском в комфортных львовских и киевских студиях, которые плохо представляют фронтовые реалии, которые не провели ни одного дня в окопах, которые не хоронили своих родных и друзей, дети которых пока не слышат свист вражеских снарядов, грохот вражеских дронов и взрывы КАБов, - здесь меня рвет. Веришь, что с путиным не о чем говорить - почему не на фронте?! Почему не в окопах где-то на передовой?! Почему не рядом с ранеными в госпитале?!

К сожалению, иногда складывается впечатление: чем дальше человек от фронта, тем бескомпромисснее он призывает воевать до победного конца. К сожалению, не своего, а того парня или девушки, которые сегодня погибнут где-то под Новогродовкой, Лиманом или Купянском...

Иногда чтобы говорить даже правильные вещи, нужно иметь на это моральное право. Поскольку важно не только что, но и кто говорит. Потому что когда правильные слова говорят неправильные люди, всесильный логос превращается в импотентный симулякр. Помните об этом...

Источник