Сын против матери: почему смерть Дианы рассорила Королеву и принца Чарльза

В 1997 году королевская семья пережила серьезную трагедию: в результате автокатастрофы, произошедшей в Париже, погибла принцесса Диана. На тот момент супруги уже год находились в разводе, и мать будущего наследника короны не считалась членом королевской семьи, поэтому ее к гибели сложно было применить придворный протокол. И Виндзоры, и правительство буквально не знали, как себя повести.

Конец лета Чарльз проводил с обоими их сыновьями, принцем Уильямом и принцем Гарри, в фамильном замке Балморал в Шотландии. Гарри упорно просил отца поехать во Францию и привезти тело мамы на родину самостоятельно, но затею посчитали слишком рискованной (читайте также: О чем Гарри просил отца сразу после смерти Дианы (и почему Чарльз ему отказал)).

Стоял еще один важный вопрос: как отреагировать на смерть принцессы Уэльской в публичном поле. Здесь и разгорелась главная ссора между Елизаветой и Чарльзом — по слухам, одна из самых ожесточенных в истории королевской семьи: биограф наследника Говард Ходжсон писал, что между ними «впервые разразилась война». Диана была настоящей любимицей публики — «народной принцессой», посвятившей много лет благотворительной работе и исполнению обязанностей от имени короны. Виндзоры не могли оставить ее смерть незамеченной, хотя и сильно медлили с официальным заявлением. Подданные ждали моментального отклика и была очень недовольна королевой, сохранявшей молчание (читайте также: Тяжелая ноша: с чем Елизавете пришлось столкнуться после гибели принцессы Дианы).

Тогда двое ключевых членов королевской семьи «избегали обращаться друг к другу лицом к лицу», предпочитая оставаться каждый в своей комнате в замке Балморал. Друг с другом мать и сын общались через придворных служащих. Говард Ходжсон писал об этом периоде: «Принц восстал против воли Королевы в силу болезненных эмоций, которые он испытал после смерти принцессы, в силу различий между его реакцией на реакцией его матери и того, что было необходимо сделать, чтобы представить королевскую семью в лучшем свете, учитывая, что трагедия поместила их в центр внимания».

«Вскоре стало очевидно, что Сент-Джеймский и Букингемский дворец совершенно не согласны друг с другом по поводу того, какие действия следует предпринять и какую дань уважения следует оказать принцессе Уэльской», — продолжил Ходжсон. Чарльз склонялся к тому, чтобы фигура Дианы предстала как можно более значительной. По-видимому, он глубоко переживал утрату своих сыновей, понимая, как им будет не хватать матери. К тому же, после развода отношения экс-супругов, как известно, достигли определенного баланса. Принц Уэльский даже хотел навестить Диану в больнице еще до того, как было объявлено о ее смерти, но, как утверждает автор его биографии, дворец выступил против и не дал Чарльзу воспользоваться королевским самолетом, но в конце концов Ее Величество убедили в необходимости присутствия наследника. Якобы личный секретарь королевы Роберт Жанврин задал ей дерзкий вопрос: «Что бы вы предпочли, мэм — чтобы она вернулась в фургоне Harrods?» Роберт явно намекал на то, что если Виндзоры не проявят заинтересованности, это могут сделать аль-Файеды.

Когда Чарльз возвращался из Парижа в Лондон, ссора усугубилась еще сильнее. Его Высочество обнаружил, что тело Дианы из аэропорта должны были доставить в морг Фулхэма. По словам Ходжсона, Чарльз «взорвался», когда услышал эту новость. Он якобы сказал: «Кто это решил? Меня никто не спрашивал. Диана едет в Королевскую часовню в Сент-Джеймсском дворце. Сами посудите. Меня не волнует, кто принял решение, она едет в Королевскую часовню». Туда тело принцессы в конце концов и отправилось.

В конце концов Диану удостоили и королевских похорон — они были реализованы по сценарию, подготовленному к потенциальному прощанию с королевой-матерью (читайте также: Трагическое совпадение: почему королеве-матери пришлось увидеть «свои собственные похороны»). На похоронах принцессы Уэльской в Вестминстерском аббатстве присутствовало две тысячи человек, еще около 32 миллионов британцев наблюдали за службой по телевизору, а улицы Лондона наводнили толпы скорбящих поклонников.