Годовщина трагедии Сандармоха: попытки России «денацифицировать» украинцев начались не сегодня

Одна из причин того, что мир не понимает колониальной сути нынешней войны и считает ее недостатком больного воображения одного отдельно взятого диктатора Путина, заключается в том, что миру мало известно о нашем советском прошлом, в частности о многовековой антиколониальной борьбе украинцев за свое право быть украинцами. Нам надо напоминать не только на международной арене, но и себе, что ракеты и дроны, которые сегодня летят на нас, оккупантские войска, которые выжигают наши города, разрушают памятники культуры, «мирные российские люди», которые кричат «Гойда!», — все они продолжают то, что советская власть в течение многих лет творила с украинцами. Потому что на самом деле спецоперацию по денацификации украинцев придумал не Путин, и началась она не сегодня, а при Сталине.

И годовщина расстрела украинской интеллигенции в Сандармохе, который совершили с 27 октября до 4 ноября 1937 года, — повод еще раз рассказать, напомнить, показать преступную суть тогдашнего коммунизма, из которого вырос современный рашизм. Этот расстрел был цинично приурочен к годовщине большевистского октябрьского переворота 1917-го — колыбели Советского Союза, куда нас сейчас снова стараются загнать российским железным военным сапогом. К сожалению, трагедия Сандармоха стала лишь одной из страниц нашего Расстрелянного возрождения — поколения украинской интеллигенции 20–30-х годов ХХ века, цинично уничтоженного сталинским режимом. Несмотря на то, что история не знает сослагательного наклонения, творческий и интеллектуальный потенциал представителей того поколения свидетельствует, что у Украины могли бы быть совсем иные судьба и пути развития, чем в «империи зла». Вместо этого ее лучшие сыны и дочери оказались в расстрельных ямах на просторах СССР, умерли от нечеловеческих условий пребывания в лагерях, а их достижения вычеркнули из памяти нескольких поколений.

В психологической войне, которую Россия развязала задолго до нынешней войны — горячей, среди постоянных триггерных вопросов к украинцам были такие: «А где ваши нобелевские лауреаты?», «А где ваши блестящие переводы и переводчики?», «А где ваши полновесные и образцовые словари»? Обычно мало знающие люди терялись, не зная, что ответить на эту наступательную и якобы обвинительную риторику. Но ответ может быть только один: наши известнейшие и величайшие культурные деятели лежат в массовых братских могилах от Быковнянского леса под Киевом до самого большого советского концентрационного лагеря «Соловки»... Убитые чекистской пулей преимущественно в затылок. Закопаные без почестей и ритуалов. Упорно вычеркиваемые советской властью из фотографий, учебников, документов — вообще из памяти, будто они никогда и не существовали. Ведь Москва не хотела видеть на наших землях даже малейшие проявления национального чувства. И не боялась и не стыдилась применять для реализации своей цели все возможности репрессивного аппарата.

5 августа 1937 года в СССР началась одна из самых массовых карательных операций власти против собственных граждан. Оперативный приказ НКВД СССР №00447 «О репрессировании бывших кулаков, уголовных преступников и других антисоветских элементов», подписанный 30 июля 1937 года наркомом Н. Ежовым, четко регламентировал ход тайной спецоперации, ее продолжительность и количество потенциальных жертв.

Не из тех ли времен военный преступник Путин позаимствовал название «СВО» и прочую свою терминологию? Жуткая машина смерти заработала четко и безэмоционально, не считаясь со статусом и происхождением, прошлыми заслугами и профессиональной ценностью, не жалея ни юных студентов, ни почтенных академиков.

Пиковым периодом расстрелов украинской интеллигенции стал конец октября — начало ноября 1937 года, а его трагическим символом — урочище Сандармох в Карелии. Именно здесь с 27 октября до 4 ноября 1937 года сотрудники НКВД расстреляли 1111 узников «первого соловецкого этапа», среди которых было много украинцев, в частности: театральный режиссер Лесь Курбас, писатели Мыкола Кулиш, Мыкола Зеров, Павло Филипович, Валерьян Полищук, Валерьян Пидмогильный, Мыкола Вороный, академики Степан Рудницкий и Матвий Яворский и много других ученых, священников, журналистов, музейщиков.

За каждым из этих имен не просто яркая биография и мощные творческие достижения. За каждым из них прежде всего — украинскость как жизненный выбор, даже если она имела отчетливо лево-политическую окраску. За каждым из них — интеллектуальная высота, которая при других обстоятельствах гарантировала бы нации альтернативные пути развития, видение перспективы.

К сожалению, вместо этого мы получили между поколениями разрыв в культуре, заражение общества вирусом страха и неполноценности, физическую ликвидацию национальной элиты и уничтожение части их научного и художественного наследия. Наш исторический счет к «империи зла» имеет вполне реальные измерения: потерянные человеческие жизни, поломанные судьбы членов семей так называемых врагов народа, навсегда утраченные рукописи, дневники, письма, без которых межвоенное время видится бледным и неполным.

Но не только Сандармох стал местом последнего упокоения представителей Расстрелянного возрождения. По киевским застенкам НКВД в конце октября 1937 года тоже прокатилось эхо от выстрелов. 24 октября 1937 года в Киеве расстреляли украинских поэтов-футуристов Михайля Семенко, Андрия Михайлюка, Мыколу Скубу, поэта Виктора Гудыма, языковеда Алексея Синявского, правоведа Арнольда Кристера, 25 октября — историка Васыля Гурыстрымбу, 26 октября — директора Киевского академического театра оперы и балета УССР Ивана Яновского, 27 октября — писателя, лингвиста, переводчика Майка Йогансена, 28 октября — писательницу Мирославу Сопилку, 2 ноября — поэта и критика Якова Савченко. Их тела, как и тела десятков тысяч других граждан, сотрудники НКВД вывезли в Быковнянский лес, сбросили в ямы, засыпали известью и землей. Их судьбы долгие десятилетия скрывали под грифом «Секретно».

Фото 3а, 3б, 3В. Приговоры украинской интеллигенции. Документы из архивно-уголовных дел расстрелянных художников. Источник: ОГА СБУ, фонд 6

К сожалению, ни Сандармох, ни Быковня не являются единственными местами погребения жертв политических репрессий. Подобные могильники меньших масштабов были практически в каждом областном центре тогдашней Украины. Рутченково поле (Донецк), район Парка культуры и отдыха (Винница), Пятихатки (Харьков), Католическое кладбище (Умань), Еврейское кладбище (Черкассы), село Халявин (Черниговщина), Второе христианское кладбище (Одесса), 9-й километр Запорожского шоссе (Днепр), урочище Демьянов лаз (Ивано-Франковск), урочище Салина (Львовская область), Тюрьма на Лонцкого (Львов) — прямые доказательства преступлений сталинского тоталитарного режима против украинцев. Сейчас в перечень добавились преступления российского режима в Буче, Бородянке, Изюме и других городах Украины.

Рассматривая поколение Расстрелянного возрождения, в основном не всегда хотят говорить о жертвах, чтобы не способствовать «виктимизации» украинцев. Не всегда хотят рассматривать контраверсионность общественно-политических процессов, чтобы не портить позитивно-гламурные представления о периоде «украинизации» и «расцвете национальной культуры». Еще меньше решаются анализировать то, как российские большевики, захватив власть, использовали и подкупали украинскую интеллигенцию, потому что придется пересматривать устойчивые образы художников.

И честного разговора не миновать. Иначе мы не поймем, как «буревые двадцатые» с огромным количеством творческих личностей, организаций, изданий, научных школ превратились в кровавые тридцатые. Иначе мы не объясним, почему для советской системы одинаково опасными оказались и преданный Иван Кулик — глава Союза советских писателей Украины, человек, который пользовался доверием партийного аппарата, проводил разлагающую работу в диаспоре и громил «буржуазный национализм», и Яков Водяной — драматург, военный деятель УНР, один из холодноярских атаманов. Или историк Васыль Гурыстрымба, который в 1934 году окончил Московский институт красной профессуры при ВЦВК СССР, а в 1937-м его обвинили в том, что он «вредительски обрабатывал примечания к произведениям В. Ленина» и в учебнике стремился «отразить все героическое прошлое украинского народа, его борьбу за независимость, его колоссальные творческие силы, показать, что украинцы всегда стремились к самостоятельности».

Наблюдение за советской действительностью 1930-х, отдельные зафиксированные свидетельства отчетливо намекают, что художники Расстрелянного возрождения попали в ловушку, из которой уже потом не было сил и возможностей выбраться. Вера в «загорную коммуну», надежда на революционное обновление человечества, доверие к российскому пролетариату привели со временем Мыколу Хвильового к самоубийству, а многих художников — к аресту. В 1937–1938 годы бытовые разговоры интеллектуалов о состоянии украинской культуры автоматически превращались в предмет обвинения. В частности Майк Йогансен на допросах свидетельствовал, что «при советской власти тому, кто пишет правдиво, не позволяют печататься, а создают благоприятные условия для бездарей, которые пишут под диктовку», что, по его убеждению, «украинская культура подавляется, а украинцам не дают развивать украинскую культуру». Следователи, небось, лишь радовались таким признаниям и массово штамповали из представителей художественной среды «контрреволюционные террористические националистические организации».

Разнообразное неоднородное поколение Расстрелянного возрождения сейчас возвращается к нам во второй раз. Впервые оно вернуло себе голос в конце 1980-х — начале 1990-х, когда в обращении начали появляться тексты расстрелянных авторов, когда исследователи смогли хотя бы озвучить провозглашенные на полвека раньше идеи и концепции.

Сегодняшний день с песнями на слова украинских поэтов или творческим проектом МУР, имеющим цель рассказать о репрессированных художниках и заинтересовать национальной литературой, бесспорно, перекликается с поэтическими мечтами, высказанными М. Йогансеном:

«Повернімось, вернімось додому

Мілійонами буйного зілля,

Прогуркочемо буковим громом,

Проллємось молодим водопіллям».

Но молодецкое рвение, искреннее увлечение и романтизация художников Расстрелянного возрождения не до конца возвращает их настоящих. А они, несмотря на свои недостатки и просчеты, заслуживают, чтобы появиться со всеми сложностями эпохи и человеческой натуры. И от этого не станут меньше или хуже. Но, возможно, финал жизненного пути художников убережет нас наконец от повторения постоянных исторических ошибок: с Россией, страдающей манией имперского величия и не признающей самостоятельности, культурной и национальной обособленности украинцев, договориться нельзя.

Репрессии против украинской интеллигенции в Советском Союзе были актом «денацификации» во времена, когда термин «нация» еще не приобрел обобщенного значения, когда не существовало НАТО, когда не было ничего, что могло бы угрожать России. Но видных представителей украинской элиты, которые пребывали на острие гуманитарного и научного развития, имели национальное сознание, отчасти получили мировое признание, жестоко уничтожали. Независимо от лояльности или оппозиционности, социального происхождения или политических взглядов. Потому что Россия всегда четко понимала, что обезглавливание украинцев как нации, физическая ликвидация ее лидеров, уничтожение предметов культурного наследия приведут в перспективе к «окончательному решению украинского вопроса», исчезновению нашего народа с карты мира. Именно поэтому мы должны оказывать сильнейшее сопротивление не только военному нашествию со стороны РФ, но и историческому беспамятству, которое культивировалось десятилетиями, попыткам России реабилитировать сталинизм с его геноцидной политикой, старанием замолчать наши потери в коммунистическую эпоху. Именно поэтому мы должны помнить трагедию Сандрамоха, трагедию Быковни...